Осколки

– У меня есть мысль, как нам достичь компромисса, – предложил Сверр. – Есть способ наказать предателя, не нарушая клятв и придерживаясь рамок разумного. Я дам тебе отмщение, ты подаришь Капитулу то, что останется от Вилларда, а король… – Сверр перевел взгляд на Норберта, который, казалось, готов броситься в атаку. Похоже, змеиный лорд так и не простил Сверру то невинное вторжение. – Король, полагаю, удовлетворится словами своего собрата по оружию.

– Вы забыли, милорд, о вашей присяге короне? – прошипел Норберт, кладя руку на эфес меча. Все же правдиво высказывание, что можно убрать человека с войны, но нельзя убрать войну из человека. Подобные Норберту смельчаки всегда сначала хватаются за сталь, а только затем пользуются головой.

– Мне слишком часто о ней напоминают, – парировал Сверр, – чтобы забыть.

– Что ты предлагаешь? – хрипло осведомилась Лаверн. Ее пальцы коснулись фигурки снежного барса в прыжке, прошлись по холке. Она взяла его в руку, оглаживая большим пальцем, дразня. Что ж, уроки Марии явно не прошли даром, и Сверр не зря тогда заплатил баснословные деньги за эссирийскую рабыню. Длинные ресницы дрогнули, и Сверра окатило жаром от ее взгляда.

Да, она была хороша. И играть научилась – не сравнить с той девочкой, которую он тогда отпустил. Норберт наверняка уже готов отдать душу Тринадцати, лишь бы угодить ей. Сверр видел взгляды, подобные этому. Ивар Кирстен смотрел точно так же, и Сверр корил себя за то, что упустил сей момент. Позволил чарам Лаверн опутать своего вассала.

Возможно, он ошибался, и в большой игре она станет ему достойной соперницей… Что ж, так даже интереснее: приручать ее снова будет чертовски приятно.

Сверр усмехнулся.

– Прикажи привести его, и я покажу.

Ульрик Виллард выглядел еще хуже, чем накануне. После допроса Лаверн отчаянно хотела его умертвить, но Сверр отговорил, и она велела раздеть его и бросить в яму, закрытую тяжелой решеткой. Грязный и синий от холода, запуганный и истощенный, он не держался на ногах, и его пришлось волочить. Как только поднятые Сверром мертвецы отпустили колдуна, тот рухнул к ногам Лаверн и застонал. Змеиный лорд нахмурился, явно не одобряющий условия, в которых держали пленного, но промолчал. Что ж, хоть какие-то мозги у него все же остались – становиться сейчас между Лаверн и ее добычей было бы сущим безумием.

Сверр посмотрел на Ульрика и подумал, что этот жалкий мужчина касался ее. Распутывал завязки на ее платье, укладывал на спину, входил в ее тело. И решил, что вовсе не против холода и ямы. Лишь бы не сдох. На этого выскочку у него были большие планы.

– Прошу… пощади… – выдохнул Ульрик и закашлялся. Колдуна трясло: то ли от холода, то ли от страха, то ли лихорадка все же сломила его. Лаверн наблюдала за мучениями пленника бесстрастно, но Сверр знал, чувствовал, как в груди ее расцветает ярость. Злость всегда выжигала в ней остальные эмоции, и в такие моменты Лаверн становилась практически неуправляемой.

– Вот здесь… – Сверр приблизился к колдуну и жестом велел мертвецам поднять и удержать его за плечи. Дотронулся до его груди в районе солнечного сплетения и повернулся к Лаверн. – Коснись.

Она подошла и недоверчиво протянула руку. Сверр перехватил тонкое запястье и коснулся ее пальцем грязной кожи колдуна.

– Чувствуешь?

– Контур… он… нарушен, – неуверенно произнесла чародейка.

– Изменен, – поправил Сверр. – Вот тут вплелись чужеродные нити. У колдунов очень плотные потоки тьмы, сосредоточенные вокруг ядра, они позволяют молниеносно формировать проклятия. Но у него тьма разбавлена очень нестабильными, но цепкими огненными прожилками.

Он переместил ее палец на дюйм выше.

– Что это значит? – Она выдернула руку и брезгливо поморщилась.

– Кто-то управляет его магией.

– Невозможно, – подал голос Норберт, и Сверр вспомнил, что они в чертоге не одни. – Ни один маг не способен изменить магическую суть другого мага, не убив его при этом.

– Помнишь, что было написано в дневниках отца? – игнорируя змеиного лорда и обращаясь к Лаверн, спросил Сверр. Она подняла на него расширенные от удивления глаза.

– Внедрение…

– Похоже, степняку удалось то, в чем отец провалился. Это расстроило бы его, как считаешь?

– Внедрение? – уточнил Норберт. – Что это значит?

– Это значит, что кто-то сломал его защитные барьеры, проник в магический контур и изменил саму суть дара, – глухо ответила Лаверн. – Но разве… разве нарушение контура не приводит к…

– Смерти? – закончил за нее Сверр. – Да. Связь с источником всегда обрывается в момент попытки проникнуть в его суть извне. Такой себе защитный механизм, созданный духами для хранения целостности клана. Только вот…

– У Ульрика нет клана, – догадалась Лаверн. – Его источник подчинился другому магу.