Осколки

— Шон, прости за эту глупую выходку. У тебя есть полное право злиться на меня, все основания. Я заслужила. Просто… я не могла пойти за помощью ни к кому из вас. Ни к Арту, ни к тебе. Потому что это сложно объяснить… Я ездила в Эдмундс не просто так. Я хотела найти кое-кого.

Все это время я боялась, что он начнет ругаться, скажет: «Как ты могла так сглупить, Виола! О чем ты только думала?», но Шон тихо спрашивает:

— Тайлера?

Я киваю и опускаю глаза. Отчаянный был план, но не сработал.

— Ты вправе накричать на меня. Я понимаю, что ты испытываешь сейчас по моей вине.

— И что же я испытываю? — спрашивает он.

— Злость… Раздражение… Ревность… Я не знаю, — шепчу я. — Скажи, что я полная дура.

— Нет, ты молодец, — вдруг говорит Шон. — За то, что важно, надо бороться. Ты попробовала. Это уже немало.

— Это было глупо, — вздыхаю я. — Стоило предупредить тебя и Арта.

— Ты права, немного глупо.

Несмотря на то, что я так и не решаюсь поднять глаза, чувствую в его голосе улыбку. Тяжело выдыхаю теплый воздух, которой тут же превращается в облачко пара, и обхватываю себя руками. Не хочу откладывать этот разговор на завтра. Пора прояснить все, потому что невыносимо изображать отношения, которых на самом деле не существует.

— Понимаешь, у меня есть воспоминания. И они не о тебе, — наконец признаюсь я.

— Ты вспомнила его? — тихо спрашивает Шон.

— Не до конца, потому что воспоминания нечеткие. Чаще всего это просто образы, чувства, ощущения, которые я испытывала рядом с ним. Понимаю, это сложно понять… а объяснить еще сложнее, но я просто знаю, что ты — не он… Прости.

Мы сидим бок о бок в тишине, как две жертвы кораблекрушения, случайно выжившие и выброшенные беспощадными волнами на берег. Плечом к плечу. Бедром к бедру. Близко, но в то же самое время словно на разных континентах.

— Если честно, то я даже рад, — наконец, произносит Шон, приводя меня в полное замешательство.

— В каком смысле?

— Брюнетки, — ухмыльнувшись, отвечает он. — Мне всегда нравились темноволосые девушки. И… — Немного замявшись, добавляет: — Я тоже кое-что вспомнил. Вернее, кое-кого. Представь, как я все это время чувствовал себя, зная, что ношу кольцо на пальце, а сплю с другой девушкой.

Я поворачиваюсь к нему и улыбаюсь, успокоившись, что в кои-то веки приняла правильное решение. Никогда бы не подумала, что простой разговор по душам способен подарить такое облегчение.

— Вряд ли наш союз оказался бы успешным, — хмыкает Шон.

— Просто ужасным, — подыгрываю я.

— Эй! Ты уж совсем-то меня со счетов не списывай. Все же я надеюсь, что не настолько плох.

Он накидывает на наши плечи одеяло, обнимая одной рукой. Но теперь эти объятья ощущаются совершенно иначе. Я снимаю кольцо с пальца и, положив на ладонь, протягиваю парню.

— Будет правильно, если я верну его тебе.

Уголки его губ приподнимаются. Я вытаскиваю цепочку, на которой висит жетон Тая.

— Вот все, что у меня осталось, — показываю, касаясь металлической планки.

— Откуда он у тебя?

— Ник отдал.

Где-то неподалеку ухает сова, но я не могу разглядеть ее, сколько не вглядываюсь темное и беззвездное небо. Шон молчит. В эту минуту тишина между нами заключает в себе больше смысла, чем любые слова.

— Ты скучаешь по нему? — тихо спрашивает он.

— Еще чего! — вскидываюсь я, понимая, о ком он говорит. Ник ушел, но выгнать его из дома оказалось гораздо проще, чем из собственной головы. Как песня, которую вроде не хочешь слушать, а она, как заевшая пластинка, все играет и играет.

— Вообще-то я имел ввиду Тая, — смеется Шон.

— Ох. Тая… — Я бью себя по лбу, краснея. Мой лимит унижений на этот год явно исчерпался. — Как я могу скучать по нему, если толком его не помню? Знаешь, иногда мне кажется, что он просто взял и бросил меня.

Шон одаривает меня острым осуждающим взглядом.

— Среди военных существует такое суеверие, что потерять свой жетон — самая большая удача. Значит, смерть окончательно вычеркнула тебя из списка, — говорит он. — Так что я уверен, с ним все в порядке. Может, он в эту самую минуту пытается тебя найти.

Позади раздаются шаги, и мы одновременно оборачиваемся.

— Кому кофе?

Арт не спеша подходит к скамейке и садится рядом. В его руках две дымящиеся кружки, от которых исходит аромат корицы.

— Прости, кэп, но себе нальешь сам, — и протягивает мне кружку. — Как ты сегодня?

Я пожимаю плечами:

— Лучше, чем вчера.

Шон хмурится, я опускаю глаза. В глубине души каждый из нас понимает, что теперь никогда до конца не расслабится. Ведь Нику мы тоже доверяли.

Осколок 12. Командир

Сумасшедший декабрь перетек в холодный выстиранный январь. Настолько же унылый, как и наше существование.

Парни успокоились, снова налаживая быт, если в нашей ситуации его можно вообще таковым считать, их жизнь вернулась в привычное русло, а вот я никак не могу обрести покой. Мне хочется лечь, свернуться калачиком и никого не видеть. Но понимаю, стоит дать слабину — уже не смогу собрать себя обратно. Да и как бы отвратительно я себя не чувствовала, не время сдаваться.