Осколки

Красавец? Я задумчиво взглянул на Шани, с остервенением трущуюся о мою грудь. Красавец, это хорошо: у «моих женщин» должно быть только самое лучшее.

— И где его искать?

— Да он живет в доме у моего сладкого мальчика! Помнишь, я рассказывала?

«Сладкий мальчик»? Ах да, некто Рэйден. Но насколько я помню, его дом находится…

— В Антрее?

— В ней самой.

Тащиться за тридевять морей, чтобы устроить кошачью свадьбу?

Почему бы и нет! Тем более, гостинец для Ксо ожидает меня в тех же краях. Но как я доберусь до означенного города?

— Откуда тревога в ясных глазах? — Шутливо нахмурилась Амира, заметив отражение нелегких дум на моем лице.

— Антреа — не самый близкий край, госпожа. До него нужно плыть.

— Неужели, не найдется ни одного корабля, способного обогнуть Костлявый Нос?

— Может и найдется, но… — В памяти всплыл летящий силуэт фессы, пришвартованной у западного причала. — Есть один корабль. Только его капитана в Антрею не пустят. Проштрафился.

— Даже с бумагой, на которой стоит печать Навигатора? — Игриво сверкнули сливы темных глаз.

Паллана, стряхивающего капли воды с плаща, я увидел сразу, как спустился на первый этаж. Капитан был хмур в полном соответствии с погодой, но все же ответил на мое приветствие: надо же было чем-то скоротать время в ожидании рома, за которым отправился трактирщик.

— Как жизнь? В плавание скоро уйдешь?

— Как найду товар или пассажиров, так и уйду, — проворчал Паллан, выжимая воду из промокшей косы.

— А меня с собой не возьмешь?

— Ты же говорил, что не любишь качку?

— Говорил. И правда, не люблю. Только дела заставляют выйти в море. Вот я и подумал: почему бы не на твоей daneke?

Капитан подумал и кивнул:

— Хорошо, пойдем вместе. Еще кого-нибудь подберем и…

— Никого больше брать не надо.

— Это почему? — Взгляд стал пронзительнее и подозрительнее. — Мне, знаешь ли, впустую судно гонять не с руки.

— А кто говорил что впустую? Я оплачу рейс.

— М-да? — Паллан недоверчиво хмыкнул. — Допустим… Куда хочешь отправиться-то?

— В Антрею.

— Нет, не выгорит! — Огорченный взмах рукой. — Ты же знаешь: меня и на Внешний рейд не пустят.

Хитро подмигиваю:

— Даже с навигаторской виграммой?

— Что?! Быть того не может! Где взял? — Капитан едва не схватил меня за грудки.

— Ну, еще не взял… Но госпожа Навигатор в эту минуту, возможно, подписывает сей документ.

— Так ты не шутишь?

— Нисколечко.

Пожалуй, первый раз в жизни я видел так близко от себя счастье в чужих глазах, беспощадное и проникновенное. Нет, вру. Второй: примерно так же радовался Борг, когда узнал об исцелении вверенного его заботам принца.

— Это же меняет дело! Прямо сейчас отдам парням распоряжение готовиться к отплытию! Нет, не сейчас… Сначала надо выпить! За удачу, хотя она так и так будет нам сопутствовать.

Позволяю себе удивиться:

— Почему?

— Начинать путешествие в дождь — хорошая примета.

— Для кого?

— Для задуманных дел. Да где ж пропал этот бездельник?! Если я сейчас же не глотну рома, разнесу этот притон по камешку!…

Я смотрел на человека, мечта которого легко и просто исполнилась, и думал: а сколько событий должны сплестись в клубок, чтобы свершилось то, о чем мне мечтается на грани между сном и явью, в те призрачные мгновения, когда душа, еще не вернувшаяся в кокон тела, вбирает в себя весь мир? Да и достойны ли мои желания исполнения?

Впрочем, чтобы заслужить награду, нужно потрудиться. Чем я и займусь, когда капитан все же оторвется от кружки с ромом. Правда, подозреваю, к сему благословенному напитку придется изрядно приложиться и мне, потому что вряд ли Паллан умерит пыл празднования до самого рейда Антреи.

Как писал Иль-Хайин?

Руку навстречу Судьбе протяни:

Будут и злые, и добрые дни,Будут и встречи, и расставанья,Главное, чтоб не кончались они!

И он был прав, мужчина, душой оставшийся мальчиком, а разумом обретший мудрость. Главное, чтобы жизнь продолжалась. И пока что она не думает завершаться — на радость одним, и к глубокому сожалению других.

Книга 2. Свобода уйти, свобода остаться

Гроза покидала рейд.

Возвращалась домой — в море, которым была рождена. Уходила как корабль, под парусами лиловых туч. Уходила, оставляя разлитой в воздухе ту особенную свежесть, которую поэтически настроенные личности именуют не иначе, как «первый вздох новорожденного мира», а все остальные ругают за пронзительную сырость.

Волны, еще совсем недавно с пугающей силой бившие в борта, теперь всего лишь ласково поглаживают просмоленные доски. По мокрой палубе рассыпаются блики лунного света.

— Поднять колмы [33]!

Окончание команды сливается с топотом ног, затихающем где-то на полубаке. Два треугольных паруса начинают медленно ползти вверх.

— Навигатор: уходим с рейда, барраж пол-узла!

За горстью небрежно оброненных слов следует недолгая пауза, по истечении которой судно, повинуясь уверенным рукам матросов, плавно разворачивается к ветру.

— Парусным мастерам: ходовая готовность!