Осколки чести. Барраяр

Форкосиган поморщился. Корделия чуть качнула головой, призывая его не обращать внимания на лейтенантскую болтовню. Он пожал плечами, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре.

— Поскольку все мои люди благополучно летят домой, я тоже могу считать это удачным обменом. По крайней мере, почти все, — ответила она, но тут же вспомнила мертвого Роузмонта, и молодой барраярец показался ей уже совсем не таким забавным.

— И вообще, почему вам так хотелось нас изловить?

— Ну, так было приказано, — просто ответил Форкаллонер, как древний фанатик, готовый на все вопросы отвечать: «Потому что так угодно Богу». Впрочем, на какой-то миг на его лице отразилась легкая неуверенность. — А я уж было решил, что нас послали сюда на дежурство в качестве наказания, — пошутил он.

Эти слова развеселили Форкосигана.

— За твои грехи? Ты мыслишь чересчур эгоцентрично, Аристид. — Предоставив Форкаллонеру разбираться в смысле сказанного, он обратился к Корделии: — Ваше задержание должно было пройти бескровно. Так оно и было бы, не начнись у нас мятеж… В определенных случаях извинения бесполезны (Корделия поняла, что и ему вспомнились ночные похороны Роузмонта). — Ответственность за происшедшее лежит на мне, и меня за этот инцидент еще приласкают в генеральном штабе, как только прочтут мое донесение.

Он вымученно улыбнулся и снова забарабанил по клавишам.

— Ну, я тоже не стану извиняться за то, что подпортила планы вторжения, — отважно выпалила Корделия и замолчала, ожидая их реакции.

— Какого вторжения? — вскинулся Фор калл онер.

— Этого я и опасался. Так и думал, что вы сообразите, увидев пещеры со складами, — досадливо заметил Форкосиган. — Он помолчал. — Дело только обсуждалось, когда мы вылетали, и наши «ястребы» размахивали идей внезапности — для них это дубинка, которой можно побить партию мира. Говоря как частное лицо… впрочем, я не имею такого права, пока на мне военная форма. Оставим это.

— Какое вторжение, сэр? — В эту минуту обнадеженный Форкаллонер напоминал ребенка, услышавшего о Новой игрушке.

— Если повезет — никакое, — отрезал Форкосиган. — Мне и одного до конца жизни хватит.

Казалось, он ушел в какие-то личные, неприятные воспоминания.

Форкаллонер явно не одобрял такую сдержанность со стороны героя Комарры.

— Это же была великолепная победа, сэр. С очень небольшими потерями.

— Да. С нашей стороны.

Форкосиган допечатал свой доклад, подписал его и ввел требование о новом бланке.

— Но ведь так и планировалось, разве нет? — допытывался лейтенант.

— После Комарры осталось грязное политическое наследство. Я не хотел бы передать такое следующему поколению. Давайте прекратим этот разговор.

Он кончил заполнять последний бланк.

— Куда вы собираетесь вторгнуться? — настаивала Корделия.

— Почему я ничего об этом не слышал? — вторил Форкаллонер.

— Отвечаю по порядку: это секретная информация, на уровне главного командования, центрального комитета Двух советов и императора. Это значит, что данный разговор не должен выйти за стены этой комнаты, Аристид.

Форкаллонер выразительно взглянул на Корделию:

— Она-то ведь не в главном командовании. И если уж на то пошло…

— И я тоже уже в него не вхожу, — признал Форкосиган. — Но я не сказал ничего, о чем бы она сама не могла догадаться, будучи нашей гостьей. Что же касается причин моей осведомленности, то мое мнение спрашивали… по нескольким вопросам. А когда я изложил его начальству, оно не понравилось.

И он довольно неприятно улыбнулся.

— Вас поэтому и выслали с планеты? — спросила Корделия, чувствуя, что начинает понимать, как делаются дела на Барраяре. — Похоже, командор-лейтенант Форкаллонер все-таки прав относительно этого патрулирования. А ваше мнение запросил… э-э… некий старый друг вашего отца?

— Да уж конечно не Совет министров, — ответил Форкосиган и решительно переменил тему разговора. — Мои люди обращались с вами как подобает?

— Да, очень хорошо.

— Хирург клянется, что отпустит меня сегодня днем, если я все утро буду себя хорошо вести. Могу я попозже зайти к вам в каюту для небольшого разговора? Мне надо кое-что выяснить.

— Конечно, — откликнулась она, решив про себя, что его просьба звучит довольно тревожно.

Вошел недовольный врач.

— Вы должны отдыхать, сэр. — И он выразительно покосился на Корделию и Форкаллонера.

— А, ладно. Отошли это со следующим курьером, Аристид, — Форкосиган указал на экран, — вместе с речевыми записями и обвинительным заключением.

Доктор выпроводил их из палаты, а Форкосиган снова принялся печатать.