Осколки легенд. Том 2

— Значит, так. — Павла с удовлетворением посмотрела на прошитые и пронумерованные журналы, папки и просто разрозненные документы, которые немногочисленные сотрудники Ольги Петровны складывали на столе. — Внимательно изучаем материалы, ищем в них все, что подходит под критерий «необычное», «непонятное», «древнее». То есть сразу можно отмести в сторону картины, Рафаэль и Васнецов Функе не нужны. То же самое скульптуры, ну, кроме разве тех, которые сделаны века до тринадцатого-четырнадцатого. Там уже возможны варианты. Особое внимание следует обратить на украшения и оружие, особенно те, что сделаны в дохристианское время. Информацию о предметах, которые привлекли ваше внимание, выписываете на отдельный листок, причем полностью — название, музей или фонд, из которого он прибыл, номер ящика и так далее. Каждые полчаса сверка, проговариваем, кто что нашел. Если экземпляр совсем уж любопытный, сверки не ждем, сразу говорим. Вопросы есть?

— Никак нет, — бодро ответили сотрудники отдела.

— Николай Николаевич, не сочтите за труд, скажите, чтобы нам дали три пера и чернильницы, — попросила Зобнина Павла. — А потом вздремните, что ли. На вас уже лица нет.

— Спасибо за заботу, — не без иронии произнес капитан и вышел из помещения.

Всякого добра в Арсенал, как оказалось, свезли без счета, причем иногда смысл его пребывания тут был не совсем ясен. К чему, например, надо было куда-то везти коллекцию стаканов под названием «Новый Кузбасс» или три десятка голландских печных изразцов восемнадцатого века? Последние, конечно, красивы, но так ли уж велика их историческая и культурная ценность?

Впрочем, это, скорее, были исключения из правил, настоящих раритетов на временном хранении в Арсенале имелось куда больше. И некоторые из них подпадали под те критерии, которые обозначила Веретенникова.

— Скифский амулет, — зачитала очередной пункт из своего списка Роза Мейер на уже третьей по счету сверке. — Ориентировочно девятый век. Прибыл из Муромского музея.

— Муромского? — удивилась Павла. — Неожиданно. Откуда у них там скифское золото? Да и потом, когда доставить успели-то?

— Я так поняла, что они часть своей экспозиции прямо перед самой войной сюда, в Москву отправили, — пояснила девушка. — Может, обмен фондами, может, для выставки, здесь не указано. Их на месте даже распаковать не успели, прямо так в Арсенал и привезли. Оно и хорошо, подробное описание сохранилось, не то что в других сопроводительных документах.

— Ясно. Что дальше?

— Серьги и перстень, похоже, из того же скифского набора, — продолжила Роза. — Так. Меч, ориентировочно выкован в шестом — восьмом веке, материал сталь, лезвие с узорами, изукрашенная полудрагоценными камнями рукоять, ножны не сохранились. Далее. Золотая чаша, ориентировочно…

— Погоди, — остановила ее Павла. — Меч, значит. И приехал он из Мурома?

— Да, все так, — подтвердила Мейер, еще раз глянув в листок.

— Очень любопытно. — Веретенникова встала из-за стола. — Пошли-ка на него посмотрим. Толь, высвисти местную старшую, пусть нам покажет тот контейнер, в котором он хранится. И ломик раздобудь какой-нибудь, надо же будет его вскрывать.

Поиски заняли минут десять, пока в одном из самых дальних углов не обнаружился массивный, добротно сколоченный ящик с нужной маркировкой.

— Это он, — сверившись с документами, подтвердила Роза.

— Вскрываем? — уточнил Ликман и глянул на Павлу.

— Нет, так стоим и смотрим, — съязвила та. — Давай ломай!

— Только аккуратнее, пожалуйста, — взмолилась начальница склада. — Не повредите содержимое! Я же материально ответственное лицо.

— Не волнуйтесь, гражданка, — просопел Толя, всаживая лом между деревяшек, находившихся наверху полуростового ящика. — Сейчас мы его того-этого. И-и-и-и-эх!

Он действительно ничего не повредил, куроча доски, разве что сам пару заноз словил, но на это никто даже внимания не обратил.

— Это не то. — Сразу, как только крышка отлетела в сторону, Павла залезла внутрь и начала активно разгребать содержимое, добротно пересыпанное древесной стружкой. — Ага, братина. Хорошая, века восемнадцатого. Щит. Ого, старый, ему веков пять, кабы не больше.

— Фигурировал такой в списке, — подтвердила Роза. — Но я его не стала выделять. Явно же не то.

— Согласна, — подтвердила Веретенникова, а следом за тем извлекла из ящика прямой обоюдоострый меч, на лезвии которого действительно имелась искусная гравировка в виде переплетающихся между собой змей. — О! Вот и то, что нужно!

— Красивый, — одобрила находку Мейер.

— Ну надо же, — рассмеялась Веретенникова, не обращая внимания на слова Розы. — Никогда бы не подумала! Как же тебя, милок, в Муром-то занесло? Ты в Ленинграде должен был храниться, насколько я помню. Или тебя просто в родные места потянуло с такой силой?

— Павла Никитична, может, объяснишь, что к чему? — требовательно спросил Зобнин, потирая чуть припухшие со сна глаза.

Он, кстати, переход на «ты» в результате расценил как нечто совершенно нормальное, чем немало порадовал Павлу, не терпевшую официоза.

— И мне интересно, — поддакнула Роза.