Осколки любимого сердца

— Но позвольте! Вы не можете не видеть, что это не «токарное изделие», а прекрасный охотничий нож, очень хорошая работа — такой стоит огромные деньги. Его украли из вашей машины, зачем отрицать? Мое начальство так хотело сделать вам приятное, меня специально направили вернуть…

— Девушка, дорогая, я не знаю, кто вы и откуда взялись, но «припаять», как принято выражаться в ваших кругах, мне статью о незаконном владении холодным оружием вам не удастся. Я прекрасно вижу, что этот предмет не попадает под определение столового прибора. И поэтому заявляю вторично: я вижу его в первый раз в жизни!

— Но я настаиваю, что…

Карманов-старший подавил зевок.

— Предупреждаю, все ваши старания будут стоить вам, девочка, только нескольких бессонных ночей и изрядно подпорченных нервов. Ничего у вас не получится, моя дорогая.

Я редко теряюсь, но тут растерялась — хотя и всего лишь на одну минуту. Такого поворота событий никак нельзя было ожидать. Напротив, я думала, что депутат обрадуется находке, пригласит меня в дом и между нами завяжется что-то вроде доброжелательной беседы, во время которой я как бы между прочим задам ему парочку интересующих меня вопросов.

Вместо этого Карманов смотрел на меня скучающим взглядом и ждал, когда я уйду.

— Ну что ж… — протянула я как бы в недоумении и, не глядя, сунула нож обратно в сумку. — Значит, дело усложняется. Воришка, которого мы поймали, показал, что взял кинжал из вашей машины, а перед этим, несколько месяцев назад, видел его в руках вашего сына Руслана. Значит, нам придется допросить его… Правда, ваш сын, нам это известно, находится на излечении в какой-то из зарубежных клиник, не скажете ли, в какой именно? Помогать следствию — ваша прямая обязанность, ведь вы же законодатель!

Карманов продолжал молча смотреть на меня. Скука в его глазах сменилась каким-то другим выражением, которое я пока еще не могла определить.

— Не хотите говорить? Досадно. Да, к сожалению, люди не любят отвечать на вопросы правоохранительных органов. Но Руслана допросить мы просто обязаны. Что ж, в конце концов, есть Интерпол…

Я сделала вид, что собираюсь уходить, и даже шагнула назад, готовясь развернуться к выходу.

— Одну минуточку, — ласково произнес Карманов. — Попрошу вас немножечко подождать.

Я замерла на месте, а депутат — вот уж неприятный сюрприз! — вдруг вынул из кармана крошечную, японской сборки, портативную рацию, нажал кнопочку и сказал всего два слова:

— Коля, зайди!

Почти сразу вслед за этим за моей спиной открылась тяжелая входная дверь, и тот самый шкаф с геометрически правильной квадратной головой возник передо мной, как непредвиденное препятствие.

— Коля, — сказал ему Карманов, — одна птичка уже залетела. Говорит, что из органов, но я так думаю, что никакого подтверждающего документа на этот счет у нее нет. На всякий случай — выверни-ка ей карманы.

Тот, кого депутат назвал Колей, двинулся мне навстречу как зомби — на его тупом лице нельзя было прочесть ни одной человеческой эмоции. Теперь, когда у меня появилось несколько свободных секунд для того, чтобы как следует рассмотреть противника, стало ясно, что никакой он не шкаф. Скорее — гора сала.

Уж не знаю, чем руководствовался Карманов, когда нанимал на работу это рыхлое, дряблое, нездоровое колыхающееся — это было видно даже сквозь трикотажную майку — тело, свисающее через ремень пузо и облепленные жиром руки-грабли. Слов нет, Коля выглядел очень устрашающе, но — только не для профессионала вроде меня. На его стороне была масса и бесспорное физическое превосходство, на моей — быстрота и натиск, а значит, противник не имел практически никаких шансов!

Отшвырнув в сторону рюкзак, я мгновенно приняла бойцовскую стойку.

— Деточка, не стоит стараться, — сказал Карманов. — С двумя крепкими мужчинами вам все равно не справиться.

— Поговорим об этом через пару минут, — бросила я, даже не повернув к нему головы.

Тяжело дышавший Коля вдруг безо всякой подготовки сорвался с места и кинулся на меня. Реакция у него была никудышная! Один мой замах — энергичный, широкий, тело развернуть вслед за рукой на девяносто градусов, чтобы накопить силу для сокрушительного удара кулака — противник рефлекторно попытался уклониться в сторону, но вдруг ухватился обеими руками за лицо и завизжал — натурально, как свинья: сквозь толстые, поросшие рыжими волосками пальцы алыми ручейками заструилась кровь.

— Глаз! Мой глаз! — застонал он. — Ты выбила мне глаз! Сука!

— Коля! — повелительно громыхнул депутат.

Издав возглас разъяренного медведя, пузан снова бросился ко мне. Кровь у него хлестала из разбитого носа, но в пылу сражения он, как видно, немного перепутал его с другой частью тела. На этот раз я сработала ногами: р-раз и еще р-раз — носок моей кроссовки достал Коляна один раз в лоб, второй раз проехался по его челюсти. Пузан все пытался встать в бойцовскую стойку, но я тоже не теряла времени.