Осколки мориона

Молчание. Андрей всматривался в Ольгино лицо, искал признаки хоть какой-то реакции, но это было нелегко. Глаза щипало, приходилось часто моргать. Так и не заметив ничего: ни движения губ, ни кивка головой, ни какого-то особого вращения глазных яблок – клоун сглотнул, вытащил из кармана несколько резиновых мячиков и стал жонглировать. Андрей улыбался Ольге, словно ребёнку в первом ряду.

В палату, не зная о визите, вошёл врач. Его глазам предстало то, чего он никак не ожидал увидеть в больнице: безумно улыбающийся клоун со слезящимися глазами жонглировал перед коматозницей. Первым порывом медика было развернуться и с криком выбежать из палаты.

Но нельзя.

– Молодой человек! Молодой человек! – придя в себя, врач вцепился клоуну в рукав и потянул в сторону двери. – Пожалуйста, покиньте палату! Прошу вас!

– О нет, шоу ещё не закончено! – завопил Андрей, в ужасе наблюдая, как его резиновые мячики посыпались на пол.

– Она в тяжёлом состоянии, ей нужен покой! Прошу вас, уходите!

– Нет, нет! Ещё слишком рано!

– Пожалуйста!

– Пожалуйста…

***

Полуденное солнце заливало светом как щедрую на растительность землю, так и могучий зелёный дуб с воробьём, одиноко суетившимся в его кроне. Перелетая с ветки на ветку, серо-коричневая птица с интересом ничего не понимающего ребёнка наблюдала за церемонией, забавно чирикая. Мир по ту сторону забора шумел в соответствии со своим нехитрым устройством: автомобили рычали моторами и с визгом стирали шины о дорожное покрытие, собаки лаяли, мухи жужжали. Люди снаружи смеялись и радовались лету.

А люди внутри…

Вспотевшие от трудов и жары могильщики опускали гроб в свежевырытую могилу. Священник пел Трисвятое. Перед последним приютом со свечами и цветами в руках стояли Андрей, Николай и Сабина. Со стороны Ольги никто не пришёл. Она уже похоронила своих родителей.

– Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней, – священник взял горсть земли и посыпал ею гроб, изображая на крышке крест.

Андрей подошёл к могиле. Когда он нагнулся за землёй, из кармана брюк выпал мячик для жонглирования. Выпал и приземлился между гробом и земляной стенкой. Андрей не обратил на это внимания. Возможно, он даже не заметил случившегося, не видя ничего, кроме крышки гроба, скрывавшей лицо и глаза, в которых он был бы счастлив тонуть.

Следом подошли Сабина с Николаем. Девушка старалась не смотреть на гроб и спешно сыграла свою короткую, но тяжёлую роль. Николай заметил мячик, оброненный другом, и бросил свою горсть так, чтобы скрыть жёлто-красную резину от посторонних глаз. Сразу после этого могильщики взялись за лопаты, и через несколько скорбных минут гроб полностью скрылся под землёй. На образовавшийся холмик водрузили деревянный крест, туда же сложили цветы: белые и жёлтые розы.

Священник и могильщики молча оставили троих.

Николай поглядывал на часы, ему ещё нужно было успеть на день рождения дочери. Однако уйти сразу было бы невежливо по отношению к остальным.

– Я знаю, тебе сейчас очень тяжело, – Сабина подошла к застывшему перед крестом Андрею и мягко развернула его к себе. Его глаза влажно блестели. – Но впереди ещё целая жизнь. Боль пройдёт, вот увидишь.

Андрей ничего не ответил. Не потому, что был согласен, или потому что у Сабины нашёлся бы аргумент в подтверждение своих слов. Просто всё вокруг больше ничего для него не значило. Сабина говорила что-то ещё, плавно жестикулируя, но её слова слились в один беспрестанный гул, стелившийся подобно тишине в вакууме. Лицо девушки тоже расплылось, превратившись в бесформенную кляксу.

А полуденное солнце всё так же посылало свои бесцветные лучи безразличному миру.

Они ползут

Начался отопительный сезон. Виктор понимал, что причиной похожего на мышиный писк звука являлась бегущая по батареям вода, но никак не грызуны, которых он мог случайно привезти из села в чемодане. Боже, храни этот дом от такого «счастья»! Будто всякой летающей и жужжащей братии мало! Летнего солнца и тепла, может быть, мало, а вот ос, мух и комаров – более чем достаточно.

«За это я и люблю осень: холод усыпляет эту вездесущую погань – жаль, что не убивает насовсем! – и дарит мне немного покоя…»

Что-то мягко ударилось об окно. Первый раз, второй, третий…

«Что за… Ох, сонная муха! Зараза! Ещё вялая, но уже достаточно резвая, чтобы уворачиваться от ударов! Хм, была не была…»

Хлопок. Ещё один. Третий. С четвёртого раза свёрнутая в трубку бумага настигла назойливое насекомое на подоконнике и вышибла из неё дух.

«Вот так-то! Человек сильнее!»

Виктор приоткрыл окно и отправил чёрненький трупик на улицу. За окном гудела серая трансформаторная будка, вдали завывали моторы автомобилей. Ветер безостановочно свистел, словно зазывая безденежье. Секундное вторжение шумов извне прекратилось, но тише в комнате как будто не стало. На кухне басил холодильник, за стеной с не ахти какой звукоизоляцией тикали механические часы. Вода в трубах по-прежнему не унималась.

И стены… Под ними словно кто-то копошился. Или это лишь облезали древние как сам дом обои?