Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"

Многочисленному семейству Харрисонов приходилось встречаться всем вместе чуть ли не каждую неделю, чтобы отметить тот или иной юбилей.

Джордж свое восемнадцатилетние отмечал дважды. Первый раз – в «Касбе», с друзьями, во второй, двадцать пятого февраля, в узком семейном кругу. Точнее, не в «узком», а в тесном. Тут были не только его старшие братья и сестра, но и их истошно кричащие чада.

– А я-то думал, младшенький у нас – дебил, а, Луиза! – стараясь переорать всех, горланил Харольд. – (Мать, и старшую сестру Джорджа звали одинаково.) – А он – посмотри-ка! Талант! Кстати, сколько тебе лет-то исполняется?

– Восемнадцать, – ответил Джордж, ничуть не удивившись папашиной неосведомленности.

– Оба-на! – Харольд ударил ладонью о ладонь. – Так тебе жениться пора! Наливай! – он поднял стакан. – За невесту моего сына!

– Папа, у меня еще нет невесты.

– Вот за это и выпьем! И не женись! – Харольд опрокинул стакан в глотку.

– Как это не женись?! – засуетилась мать. – А подарок-то, подарок!

– Сейчас, мама, – отозвалась Луиза. – Я принесу.

Пока она ходила, мать объясняла:

– Мы тут подумали. Мы тебе раньше всегда все навырост покупали...

– Так экономичнее, – рыкнул Харольд, а мать продолжала:

– Ну, а теперь-то ты уже и сам можешь себе купить все, что захочешь...

Сестра вернулась, толкая перед собой коляску с ребенком.

– Это тебе навырост, – объяснила мать.

Джордж слегка оторопел. Такого он не ожидал даже от своих экстравагантных родственников. Но сделал вид, будто все нормально.

– На вырост, – повторил он, кивнув. – И пока он растет я буду его воспитывать. Нормально...

Гости притихли.

– Ты что, Джордж? – посмотрела на него Луиза с легким испугом. – Ребенок мой. Мне его просто положить было некуда.

– Я же говорил, что он у меня – дебил! – заорал Харольд.

Гости принялись радостно галдеть.

– Твоя – только коляска! – пояснила мать.

– А-а, – отреагировал Джордж. – Нормально. Я пока в нее буду гитару класть.

Теперь «Битлз» могли снова ехать в Германию. Все-таки в «Топ Тене», им нравилось больше. К тому же, там они могли расчитывать на больший заработок.

Но еще перед отъездом произошло довольно значительное событие. Желание Джона сбежать из «Касбы» реализовалось: Аллан Вильямс предложил им работу в престижном джаз-клубе «Каверна» Рэя Мак'Фолла на Мэтью-Стрит.

До сей поры тут играли только высокопрофессиональные джазмены. Но рок-н-ролл стал уже достаточно популярен, и, чтобы привлечь сюда и его любителей, хозяин решил два раза в неделю отдавать его на откуп «Битлз».

Джону это нравилось по двум причинам. Они достигли ливерпульской вершины. Они могли играть все, что им заблагорассудится.

Но, работая только два дня в неделю, получать они стали несколько меньше.

В первый же вечер появления «Битлз» «Каверна»[34] из элитарного заведения со свечами не столах превратилась в шумный бит-клуб. И в первый же вечер у входа выстроилась солидная очередь желающих сюда попасть.

Принимали их великолепно. Тут были и их старые поклонники, и завсегдатаи «Каверны», для которых новая музыка стала чем-то вроде давно назревавшей встряски. Давно уже Джон не пел так самозабвенно. Но не меньшим успехом пользовался и Пол. Теперь, когда никто не заставлял «Битлз» играть лирические песенки, Джон не только смирился с ними, но и по достоинству их оценил.

Аплодисменты стихли. Джон первым вернулся в гримерку и обнаружил там двоих молодых джентельменов. Джон не сразу узнал их и, прищурившись, внимательно вгляделся.

– Зазнался? – спросил один.

– Шоттон?! Айвен?! – радостно закричал Джон и бросился обнимать друзей детства, которых не видел уже очень давно.

– К тебе не пробьешься, – заметил Пит Шоттон. – А билеты дорогие. Еще бы я платил деньги за то, чтобы посмотреть на Джона Леннона! – гости довольно заржали. – Мы лучше вот что на них купим! – И Пит начал выставлять из портфеля бутыль за бутылью.

Подошли остальные.

Веселье затянулось до утра.

Айвен и Пит отправились проводить Джона домой.

– Как в добрые старые времена, – впал он в лирику. – Помните, как мы часами шатались тут? О! – он остановился, – помните этот дуб? Мы залезали на него и, свесив ноги, старались коснуться крыш автомобилей...

– Не говори, – согласился Айвен. – И ты был первый. Ха! Только Джимми Тарбука не хватает. Помнишь, как он тебя, а?.. – он хлопнул Джона по плечу.

– Да-а, – улыбался тот мечтательно, словно они говорили о самом приятном событии детства.

– А я еще кричу: «Он слепой! Он своего пупа не видит!..» – припомнил Пит, и они засмеялись. – А он тебе: «Гуляй профессор!..»

– Ты знаешь, кто он теперь? – спросил Айвен.

– Вышибала в кабаке, – уверенно сказал Джон.

– То-то и оно, что нет. Он сейчас актер. Уже в какой-то кинокомедии снялся. Я в газете читал.

– «Однажды великий актер Тарбук тряс за грудки великого музыканта Леннона...» – произнес Пит, словно что-то цитируя. – Так об этом и напишут. А мы с тобой, Айвен, будем гордиться, что видели это своими глазами. – Он даже остановился от нахлынувших чувств. – Странная штука – жизнь.

Но Айвен сбил его лирическое настроение:

– Давай, ему тумаков надаем, пока можно? – предложил он.