Осколки судеб

– Я хочу сказать, он смотрит на вас, а не сквозь вас. От него исходит какая-то теплота. Счастливая женщина его жена. Мы тут все по нему с ума сходим. Да и какая женщина не потеряла бы голову из-за такого мужчины.

Пол посмотрел на тугие кудряшки под белой шапочкой, на полные, ярко накрашенные губы и соблазнительные формы. С ума они сходят! Ты-то точно сходишь, подумал он.

После ужина, к которому он почти не притронулся, поскольку перебил аппетит разными вкусностями, принесенными Лией и Мег, Пол принялся размышлять о Штерне. Мысли его были тревожными. Взять хотя бы замечание доктора о «небольшой интрижке» или этот обмен репликами с сестрой. Значит, у него бывают увлечения на стороне. Впрочем, кто я такой, чтобы его судить, спросил себя Пол. Разве моя собственная жизнь – открытая книга? Но Айрис моя дочь, черт возьми! Вот в чем разница. Она моя дочь, а я даже не знаю и никогда теперь не узнаю, счастлива ли она… хотя, наверное, счастлива, раз, по словам Штерна, беспокоится о нем. И все же я не знаю этого наверняка. А Штерн мне понравился. Он мне и сейчас нравится. А, черт, Ильза была права. Лучше бы мне ничего не знать ни об Айрис, ни об этом их сыне. Должно быть, он и в самом деле доставляет им массу беспокойства. И дело, видимо, не только в том, о чем рассказал Штерн, иначе он не переживал бы так. О, черт, я все равно ничего не могу сделать. И мне было спокойнее, пока я довольствовался собственными фантазиями, представляя себе Айрис то в белом свадебном платье, какой увидел ее, стоя тогда напротив синагоги, то в черном, бархатном, танцующей с мужем на том обеде несколько лет назад. Да, мне было спокойнее.

6

В Рождество Пол и Лия с Биллом с утра поехали к Мег. Хотя Рождество не было для них праздничным днем, как для большинства, это все же был подходящий повод для того, чтобы все оставшиеся в живых члены семьи могли собраться вместе. К ним всегда присоединялись друзья и соседи Мег, очень приятные люди.

Трое из детей Мег уже были на месте – Агнес, приехавшая из Нью-Мексико, Люси со своим очередным кавалером и, к некоторому неудовольствию Пола, Тимоти. Пол обменялся с ним несколькими словами приветствия, и оба тут же заговорили с другими гостями.

Все это похоже на иллюстрацию Рокуэлла[16] или гравюру Курьера и Ивза,[17]

подумал Пол, оглядываясь вокруг. Снег белым ковром покрывал лужайку перед домом, а на старой каменной стене вокруг дома он заледенел гребнями, похожими на застывшие волны. В гостиной сверкала роскошная елка, украшенная стеклянными игрушками, собранными за много лет. На камине стояли рождественские открытки, а сбоку висели толстые красные чулки.

– И для собак есть чулки, – сказала Мег. – На Рождество мы не забываем и о Пенни с Дейвом.

Пенни и Дейв – ирландские спаниели, занимавшие на равных правах с Мег и Ларри хозяйскую спальню. Сейчас их забавные морды с висячими шоколадно-коричневыми ушами выглядывали из угла столовой, куда они перебрались перед началом обеда; кроткие золотисто-карие глаза внимательно следили за гостями.

Да, времена изменились. Мать Мег ни за что бы не позволила собакам находиться в столовой во время обеда. Не было больше и молодых горничных в серых шелковых платьях, которые, бывало, прислуживали за столом, и приготовленный Мег обед подавала одна-единственная пожилая прислуга. Но кое-что осталось без изменений. Старый дом, например. Только вот солярий переделали под контору, да во дворе, сбоку от дома, поставили теперь собачьи конуры. Обеденный стол, в центре которого стояли сосновые ветки, украшенные маленькими блестящими шарами и бантиками из красного бархата, тоже сохранился со старых времен. И угощение, и сервировка стола были традиционными. На обед подали индейку, ростбиф, йоркширский пудинг, тушеный картофель, репу, луковое пюре, горячие рогалики и клюквенный соус с апельсиновой цедрой, по вкусу точно такой же, каким он запомнился Полу с детства. Сидр, вино и кувшин с эггногом[18] стояли сбоку на буфете; на столе между подсвечниками расставлены серебряные блюда бабушки Анжелики с марципанами и фаршированными финиками.