Осколки судеб

– Мистер Вернер, прошли годы, годы с тех пор, как я изучал сердце и легкие. Что я могу об этом знать сейчас?

– Но ведь существуют учебники. Вам достаточно лишь освежить все это в памяти, не так ли?

Штерн, сидевший в своем кресле необычайно прямо, выпрямился, казалось, еще больше.

– В лучшем случае, это был бы самообман, в худшем – наглое мошенничество. Не имея достаточной практики, я стал бы второ… нет, десятиразрядным врачом. А если я не могу быть лучшим в той области, какой занимаюсь, то уж лучше я буду никем. Я скорее открою палатку и буду торговать гамбургерами! – воскликнул он и яростно взмахнул рукой, задев при этом телефон, который с грохотом свалился на ковер.

Как же трудно, подумал Пол, молча поднимая упавший аппарат, иметь дело с людьми, которые во всем стремятся к совершенству, и вслух спокойно произнес:

– Итак, как я понимаю, вы собираетесь торговать гамбургерами?

Прошло несколько мгновений, прежде чем Штерн ответил:

– Я подумал… хотя, нет, это совершенно бессмысленно, не стоит об этом и говорить.

– Может, все-таки стоит?

– Ну, в общем, мне пришлось несколько раз исправлять дефекты после онкологических операций, в основном на лице, и в какой-то степени меня заинтересовала эта область медицины. Я как-то даже подумал, что, не будь у меня моей работы, я, скорее всего, занялся бы именно этим.

– Вам бы хотелось стать онкологом?

Штерн пожал плечами. Пол уже привык к этому жесту и теперь лишь молча смотрел на Тео, ожидая, что за этим последует.

– Для этого потребуется провести по крайней мере два года в ординатуре, чего я сейчас не могу себе позволить.

– Но ведь ординаторам теперь, кажется, платят?

– Для моих потребностей этого недостаточно. Жена, какими бы ни были наши с ней отношения, и четверо детей, причем уже трое из них в колледже на следующий год… Нет, все это, как я вам и говорил, совершенно бессмысленно.

Какое-то трудно объяснимое чувство, вероятно, гнев на судьбу, гнев, уходящий корнями в его собственное прошлое, заставил Пола довольно резко заметить:

– Испытания обычно сплачивают семьи. Жены, например, идут работать.

– О, – протянул с горечью Штерн, – эта будет наименьшей из моих забот. Уже многие годы Айрис беспрестанно пилит меня, желая вернуться к своему преподаванию. Но то, что она сможет заработать, будет каплей в семейном бюджете.

Пропустив мимо ушей последние слова Штерна, Пол воскликнул:

– Пилит? Почему пилит?

– Я не хотел, чтобы она работала, резонно полагая, что ей лучше оставаться дома и вести как следует домашнее хозяйство. Нельзя быть в двух местах одновременно.

– Вы живете в прошлом времени или, по крайней мере, в том, которое уже уходит, – мягко заметил Пол, и когда Штерн, подняв брови, ничего не ответил, добавил: – Простите, я, конечно, не имею никакого права упрекать вас в чем бы то ни было…

– Я сам на это напросился своими излияниями. Господи, прямо фарс какой-то, подумал Пол. Сижу здесь, преисполненный жалости к ним и к самому себе, изображая из себя этакого добренького, бескорыстного дядюшку. Какой стыд!

Какое-то время оба молчали. Очевидно, Штерн ждал, что Пол сейчас встанет и уйдет. Однако тот был пока еще к этому не готов.

– Итак, – заметил он, – в конечном счете все упирается в деньги.

– Почти все в конце концов в это упирается.

– Я дам вам достаточную сумму, чтобы вы могли стать онкологом.

Слова словно упали в пустоту и повисли там.

– Простите? – произнес, наконец, с запинкой Штерн.

– Я сказал, что дам вам необходимую сумму денег.

– Не понимаю.

– Вы смотрите на меня так, будто я сошел с ума. Но, уверяю вас, я вполне в здравом уме.

– Но это какая-то бессмыслица. Зачем совершенно незнакомому человеку делать мне подобное предложение?

– Я не совершенно незнакомый вам человек. Вы забываете, что я знал семью вашей жены…

– Не совсем так, мистер Вернер. Вы были знакомы, насколько мне известно, лишь с матерью моей жены, причем когда-то в прошлом. Поэтому-то я и не…

– Вам разве никогда не доводилось слышать о людях, помогающих ближнему? К тому же вы мне нравитесь. Вы прекрасный врач, и так уж получилось, что я могу позволить себе оказать вам помощь. Вот и все.

Взгляд Штерна, пристальный и острый взгляд врача, казалось, пронизывал насквозь.

– Меня, однако, не покидает чувство, что вы сказали мне не все, мистер Вернер. Да и ваше плечо тоже… Говоря по правде, я почти уверен, что оно у вас совсем не болит. Может, вы мне все же скажете, что вас в действительности привело сегодня сюда?

Под этим пристальным взглядом Пол невольно смутился. Ему было ясно, что любой ответ, который он мог бы дать Штерну, совершенно никуда не годился. Все же он попытался найти выход из трудного положения:

– Это был порыв, хотя и весьма эксцентричный, должен признаться.

Ответ, похоже, не удовлетворил Штерна.

– Странно… прямо загадка какая-то. Как и ваше щедрое предложение, которое я, разумеется, не могу принять.

А, этот человек решил проявить упрямство!

– Почему?

– Такая огромная ссуда? Я, конечно, ценю ваше предложение, я весьма вам за него благодарен. Но существует еще такая вещь, как самоуважение. Гордость, если хотите…