Осколки судеб

Уже подъезжая к парку, Пол вдруг резко развернул автомобиль. В нем внезапно вспыхнуло неодолимое, не поддающееся какому-либо разумному объяснению желание увидеть дом Анны. Это был небольшой крюк, в полмили, не больше, но он, вероятно, отправился бы и на край света в эту минуту, только бы взглянуть на него еще раз. Он видел его однажды, когда собирался поехать в Италию, и ему вспомнилось вспыхнувшее в нем тогда удивление и то, как он тут же подумал: дом ей вполне подходит.

Он остановил машину и устремил взгляд на дом. Мало кто в эти дни предпочитал жить в таком старом деревянном доме конца прошлого века. Большой, крепко сколоченный, с верандой, предназначенной для того, чтобы сидеть на ней вечерами всей семьей в ожидании прохожего, который бы развеял ненадолго скуку. Толстый стебель глицинии обвивал колонны веранды и свисал, словно бахрома, с ее крыши. Огромный вяз, выше, чем сам дом, бросал густую прохладную тень на одну половину переднего дворика. Вероятно, она весьма дорожила этим вязом, мелькнула у него мысль. Удивительно, как это он до сих пор помнил, что она любила деревья.

Так он и сидел в своем автомобиле, не сводя глаз с дома. Нетрудно было представить, каким он был внутри; слева от холла столовая, за которой располагались кухня и кладовая для провизии – довольно большая, как обычно бывает в таких домах; справа гостиная, состоящая из двух комнат, соединенных, скорее всего раздвижной дверью, и за нею солярий. Остекленный выступ над колоннами был, судя по всему, окном просторной комнаты, очевидно, спальни хозяев.

Спальня хозяев была сердцем дома, потому что сердце – в спальне, всегда. Всегда.

– Я хочу этого, – произнес Пол вслух какое-то время спустя. – Как бы ни было это поздно, чудовищно поздно, я этого хочу. Солидного законного брака. У меня такого никогда не было. То, что соединяло меня с бедной Мариан, было, Бог свидетель, законным, но это не было браком. Я не знаю, что чувствовала Анна в той комнате наверху, да и откуда мне это знать? Это могло быть для нее тайной пыткой, а может, она со временем смирилась, или это что-то среднее? Но что бы это ни было, это было не со мной. И я хочу испытать, наконец, что это такое, хотя я уже и стар.

Он завел машину и поехал домой. Когда он вошел, Ильза читала. На столике перед ней стояла чашка с кофе, и собака лежала у ее ног. При виде этой домашней сцены он сразу почувствовал, как на него снисходит покой. И снова спросил себя: сколько видов любви может испытать человек? Вероятно, столько же, сколько существует в мире мужчин и женщин, а может, и больше, так как любовь одного и того же мужчины к разным женщинам будет различной.

Он продолжал стоять у двери, не сводя с нее глаз.

Ильза подняла голову.

– Что новенького?

– Новенького ничего. Просто я люблю тебя, Ильза, и думаю, что мы с тобой должны пожениться.

– Пожениться? Это действительно что-то новенькое.

– Неправда. Разве ты забыла, как я просил тебя стать моей женой еще до того, как ты решила остаться в Израиле?

– Ах, да, правда, ты говорил мне об этом! – Называемые почему-то морщинами, тонкие, как паутинка, лужки в углах бездонных черных глаз придавали ее лицу лукавое выражение. – Но почему именно сейчас? Разве нам не хорошо и так?

Он подошел к ней и положил ей руки на плечи.

– Недостаточно хорошо. Слишком долго все это находится в подвешенном состоянии. Мне хочется чего-то конкретного, определенного. Я хочу… – он попытался отыскать верные слова, – я хочу, наконец, упорядочить свою жизнь, сделать ее такой, какой она должна быть.

– Конкретного, определенного? Как подарок ко дню рождения, в блестящей красивой обертке и с бантиком сверху?

– Если тебе так хочется. Но почему нет? Это и будет настоящим подарком. Мы отправимся к рабби с двумя свидетелями, выбирай сама, кого хочешь. – Мысль его работала четко, целенаправленно; он уже планировал, как все лучше устроить. – Только не Мег. Она сейчас у Тома в госпитале на Тихоокеанском побережье. Может, Лия с Биллом? В общем-то, мне все равно кого ты выберешь. А потом мы все это отпразднуем, устроим ланч или обед в каком-нибудь ресторанчике. Только мы вдвоем…

Смеясь, она прервала его:

– И ты не пригласишь свидетелей? Истинный джентльмен, каким тебя все считают? Ты подумал, как это будет выглядеть?

– Это будет выглядеть ужасно. Ты абсолютно права. Ладно, мы пообедаем вчетвером. А потом мы с тобой вернемся сюда и выставим всех за дверь, кроме Кейти.

– А Лу? – Она смеялась.

– Лу может тоже остаться. Ильза, я хочу этого! Она встала, обняла его и положила голову ему на плечо.

– О, мой дорогой, разумеется все будет так, как ты хочешь. Все…

Билл и Лия, к которым они обратились с просьбой быть свидетелями у них на свадьбе, пришли в настоящий восторг.

– Давно пора, – шепнула Лия на ухо Полу.

– Только никаких подарков, – сказала Ильза. – Я говорю абсолютно серьезно. В этой квартире столько фарфора, серебра и разных антикварных безделушек, чрезвычайно красивых, должна признать, что ими можно заполнить два магазина.

– Присоединяюсь, – поддакнул Пол.