Осколки тени и света (СИ)

Да, вот теперь хорошо. Теперь на него можно было смотреть незамутненным взором и слушать без текущей из ушей патоки. Я и забыла, что у некоторых дивных очарование действительно бывает убойным. А вот на Ине Альвине посмотрел так, будто тот только что возник из ниоткуда. И не заговори, эльф и дальше продолжил бы его игнорировать, как дерево или столбик коновязи. Но тот заговорил.

Тьен Эфар оставил меня и в несколько летящих шагов оказался рядом с некромантом. Они замерли друг напротив друга на расстоянии протянутой руки, странно похожие при том, что абсолютно разные.И одновременно отпустили силу.

Не было никакого сияния, молний и прочих визуальных эффектов, просто окружающее, подернувшись жемчужной дымкой, замерло. На один долгий, невозможно долгий миг. И я, рванувшая следом, будто боялась, что они сцепятся, как два кота в подворотне, снова почувствовала себя камнем.

– Я вижу тебя, осколок прошлого. Таких как ты больше нет, – звенела тонкая светлая струна.

– И я вижу тебя, голос мира. Таких как ты почти не останется. Скоро, – гулко вибрируя отвечала другая, самая низкая, цвета темной меди, распадаясь на несколько голосов.

Волоски у меня на коже встали дыбом

– Не так уж и скоро, – усмехнулся Альвине, прикрыл мерцающие золотом глаза, будто читал по памяти или слушал кого-то далекого и повторял вслед за ним. – Не так уж и… Инне’Кайт тен’Морн.

– Я тоже умею играть в эту игру, м-м-м… Эллевиен тен’Фири, – вкрадчиво произнес ужас и тут же спрятался. Вытянувшие трещинами зрачки в угольях глаз снова разбежались по радужке. Черной.

Мир вздохнул, время пошло. Они больше не смотрели друг на друга. Смотрели на меня, держащую их обоих за рукава.

Две пары обеспокоенных глаз.

– Испугалась, искорка? – тепло спросил Альвине, погладив меня по сведенным пальцам.

Темный скривился, будто ему уксуса на хвост налили. И дернул рукой, освобождаясь.

– А без пафоса и упражнений на гибкость языка нельзя любезностями обменяться? – поинтересовалась я. Деть руки было некуда, и я скрестила их перед собой.

– Можно. Если бы некоторые вовремя вспоминали слова приветствия вместо того, чтобы поучать, – немного высокомерно произнес Эфарель. – У меня и без случайных темных учителей более чем достаточно. Где ты еготакоговзяла? Кто он тебе?

– Он мой… У нас договор, – поправилась я. – Деловое соглашение.

Теперь уже эльф скривился. В его исполнении это выглядело вполне мило и совсем не относилось к сказанному. Альвине нервно потер браслет на руке, явно доставляющий беспокойство, спросил здесь ли мы намерены остановиться и поспешно попрощался, пообещав мне более долгую и приятную беседу.

Едва он нас оставил я тут же вспомнила что устала, грязная и есть хочу. Организм тоже вспомнил и поддержал утробным урчанием, совершенно не стесняясь присутствия Ине, хотя при наследнике Эфар и звука не издал. Как могла изобразила невозмутимый величественный вид.

– Идем, – ворчливо сказал каланча, блеснул алыми точками в глазах и ехидно добавил, – ииискорка.

Я вдохнула с намерением повопить у каланчи в голове и передумала. Странно как его Альвине назвал – осколок прошлого. Меня – не менее странно, но он звал меня так и раньше. Из-за отца и слабого огненного дара. Меня даже в школу для одаренных не приняли, поэтому я заканчивала обычную. И обязательные курсы для тех, у кого дар хоть немножко есть, но до нижнего порогового значения не дотягивает, а потому не подлежит обязательной сертификации. Я сначала ужасно расстраивалась, но папа помог понять, что в мире есть множество других интересных занятий и помимо магии и приводил в пример маму с ее лавкой и увлечением магмобилями.

Еще было странным, что каланча не поинтересовался, откуда я настолько близко знакома с Альвине, что он позволяет себя обнимать, зато устроил завуалированный допрос мелкоглазому суетливому служащему гостиницы. В ходе допроса выяснилось, что наследник Эфар бывает тут довольно часто, потому что большинство прибывающих через западный въезд останавливаются именно тут.

– Зачем ему это? – встряла я.

Несколькими минутами назад мне недвусмысленно вручили ключ от комнаты и в нее же и послали, но мне тоже было любопытно, а потому я осталась послушать, таская из миски на стойке восхитительно вкусные поджаренные орешки. В качестве оплаты Ине предложил два мерцающих изумружных накопителя, небольших, но ровного густо-зеленого цвета. Ларец-анализатор, куда служащий сунул камни, издал мелодичный дзынь. Лицо мелкоглазого тут же подобрело, а мы из каких-то с улицы стали клиентами. Орешков ему было жаль, но поболтать охота.

– Зачем? За новостями и контрабандой, – неприятно, но старательно улыбался тип, похлопывая рукой по стопочке газет.