Осколки величия

— Этому кораблю нет непроходимых мест, — ответила девушка. — Летучий Волканец — это не просто корабль, а фактически огромный артефакт. Его создали лучшие чародеи Повелителя Берита при его личном участии. Этот корабль не может сесть на мель, ему не страшны рифы и он может проплыть где угодно, а его паруса всегда ловят попутный ветер. Жуткий корабль-призрак, который еще ни разу не был потоплен. Говорят, он даже удар Избранного выдержал, но тут не факт, что атака была прямой, а не случайной, хотя слухов много ходит.

— Да уж…

Судно вскоре причалило и спустило трап, по которому начали спускаться члены команды. Если до этого я считал, что местные выглядят жутковато и необычно, то эти ребята на голову превзошли всех.

Первым на землю спустился скелет, что был покрыт коркой льда, затем был еще скелет с двумя туловищами, потом был здоровый зомби с шипастой спиной, а далее явился оживший доспех, у которого вместо головы торчал меч. За ними начали спускаться и другие, но в основном эти уже тащили какие-то товары и… пленников…

Вид того как мертвяки тащат в цепях пойманных людей вызвал во мне волну ярости, которую пришлось спешно подавлять. Несчастные, грязные, голодные, явно замерзшие, многие уже приняли свою участь и смотрели на мир обреченно, а другие лиши слезы, и молили богов о спасении. Жаль, никто не придет, а я никому помочь, не способен.

— Идем отсюда, — сказал я.

Находиться тут уже было выше моих сил.

Мы вышли на площадь, где уже собралось также немало народа. Местные собрались возле старого давно пересохшего фонтана и смотрели на невысокого скелета одетого в цветастый фрак с большой книгой в руках.

— Внимание! Внимание! — на удивление громким голосом начал говорить скелет. — Последние новости мира! Внемлите мне, ибо, повторять буду всего три раза!

Все тут же затихли.

— Фолкегранские королевства вновь начали войну за объединения! Начинаются обострения отношений с орками в Нэргуйских степях. Степные кочевники не желают принимать участие в объединительной войне!

Он продолжал вещать новости, а я недоумевал, что вообще происходит, и на помощь вновь пришла Гвен.

— Мы живем на самом краю мира, — тихо поведала она. — Тут мало что происходит, вот многим и интересны последние мировые новости. Так что пираты после своих многомесячных плаваний часто рассказывают, что узнали пока были в море.

— Ясно, — хмыкнул я. — А Фолкегран, что, развалился?

— Еще тридцать лет назад.

— Опять?

— Не опять, а снова.

— Что-то в мире точно не меняется, — покачал я головой.

Насколько я помню Фолкегранские королевства, что располагаются на восточной части континента, каждые лет пятьдесят разваливаются на отдельные страны, а потом соединяются снова. Из-за того, что вся знать там в каком-то смысле родственники, то ничего удивительного, что раз в полвека появляется какой-нибудь брат/сестра/внук/двоюродный сын по линии собаки, бывшего единителя и нарекает себя его наследником. Его поддерживают другие, и начинается война за объединение. Как все завоевывают, лет десять-двадцать все живут так, а затем единитель умирает от старости/яда/в бою, а наследника либо убивают, либо он сам недалекий и бывшие союзники разделяют единое на куски и все становится как раньше.

«М-да, все как… стоп! — резко остановил я свой поток мыслей. — Я ведь помню это!»

Точно. Кажется, помню.

Я жил в Фолкегране, во времена, когда он был един. Точно помню. Еще матросы в таверне всегда поднимали кружку «За очередное единство! Чтобы подольше продержалось!» и тому подобные тосты.

«Что-то припоминаю… Значит он развалился снова тридцать лет назад?»

Тридцать лет или около того. Примерно столько я мог быть мертв. Ну, или раньше умирал, но лучше думать о лучшем.

«Если меня не было где-то тридцать-сорок лет, то может… она все еще ждет меня».

Сестра на момент моей жизни была со мной почти ровесницей, а мне на момент гибели где-то лет двадцать было. Я сужу по тому, как веду себя, ведь в моих повадках ничего старческого или уж слишком возрастного нет, да и лица если мелькают, то довольно молодые.

Если все так, то может у меня и получится вернуться домой. Тридцать лет — это немало, но есть шанс, что моя семья все еще жива и мне удастся увидеться с ней. Если, конечно, она сама еще не погибла.

«Но это надежда. Надежда на то, что у моего существования все же есть цель. Хорошо».

— Эй, Ор! — трясла меня Гвен. — Очнись!

— А? Что? — выплыл я из размышлений. — Прости, задумался.

— Опять? Ну что с тобой поделаешь…

— Пошли…

И только мы собирались уходить как путь нам преградил… кое-кто…

Фигура что ростом мало уступала троллю, нависла надо мной. Его глаза светились белым огнем, а мертвые губы растянулись в широкой улыбке обнажая заостренные зубы.

— Так это ты убил Париса, — произнес он вибрирующим пробирающим до души голосом. — Любопытно…