Осколки великой мечты

На всякий случай Вера кивнула.

– Так вот, – продолжила подружка, – тот Борис Семенович оказался крупным московским предпринимателем. Кооперативщиком…

Он Зойке, повествовала подруга, не то чтобы понравился, но почувствовала она в нем силу. Почуяла власть, размах, полет… Они стали встречаться. («Приходилось давать ему, конечно, – без смущения пояснила Зойка. – Иногда».) Кооперативщик бизнесом занимался уже давно, лет десять. Начинал с фарцовки: сигареты, джинсы, диски, жвачки. Затем переключился на театральные билеты, книги, чеки «Березки»… Потом организовал цех-ателье: стали шить в каком-то подвале трусики «неделька»…

– Денег у него – курям не склевать, – рассказывала Зоя. – Я однажды сама видела: «дипломат» весь забит сторублевками прямо в банковской упаковке. Миллион рублей, наверное…

В прошлом году, когда разрешили открывать кооперативы, продолжила свою историю Зойка, Борис Семенович создал их сразу несколько. И по пошиву трусов. И по продаже какого-то необыкновенно стойкого клея. И по изготовлению могильных памятников. И по заготовке древесины. Кафе открыл… И все эти его кооперативы стали приносить ему доход, да еще какой!..

А однажды Борис Семенович сказал Зойке: «Есть одна идейка для нового кооператива – только мне некогда ею заниматься. Возьмешься?.. Денег на первое время я тебе дам…»

«Что за идейка?» – поинтересовалась тогда Зойка (а сейчас, год спустя, теми же словами ее спросила на кухне своей новой квартиры Вера).

«Книжонки издавать, – ответил тогда Борис Семенович. – Точнее, ты будешь пока продавать. Ну а потом – и издавать. Тоже».

Словом, долго ли, коротко ли, Зойка зарегистрировала на свое имя кооператив «Оза» (очень она любила Вознесенского). Борис Семенович благодаря своим обширным связям добыл «левую» бумагу по госцене. Он же договорился в типографии одного из институтов печатать в нерабочее время книжки.

– И что же вы стали издавать? – спросила заинтригованная рассказом Вера.

– Сперва – «Технику современного секса». Потом – «Камасутру», – ответила Зойка. – Сначала печатанием Боречка занимался. Потом и я научилась, что к чему… Но я, главное, сбыт книжонкам обеспечиваю…

– Как? На Арбате продаешь?

– Почему только на Арбате? – сморщилась Зойка. – И почему «продаешь»? Я сама не торгую. Я – организую процесс. Продают другие… На вокзалах, в поездах. На всех станциях метро. В подземных переходах… Наши торгуют, студенты радиотеха. Я им каждому по пачке даю на реализацию… И вот считай, мать. – Зойка затянулась душистым «Мальборо». – У книжки себестоимость примерно один рубль. Я им даю – по шесть. Они продают – по десять… Стало быть, с каждой книжки у меня, считай, по пять рубчиков навара. А у них, у каждого, – по четыре… Если, конечно, милиция товар не забирает…

– И много у тебя таких торговцев?

– Точно не считала, – махнула рукой Зойка. – Человек сто пятьдесят. А может, двести. В день у нас книжек примерно пятьсот расходится…

– Пятьсот?! То есть ты, – Вера быстро перемножила в уме Зойкины цифры, – в день получаешь две с половиной тысячи рублей?!

– Ну, где-то так, – пожала плечами Зойка. – Минус взятки ментам и потери на то, что они у ребят конфискуют. Минус – доля Бориса Семеныча.

Вера задохнулась. Две с половиной тысячи рублей в день!.. Стипендия в ту пору по-прежнему составляла пятьдесят рублей. Бабушкина пенсия – сто сорок.

Не в день – в месяц.

– Не боись, мы и тебя к делу пристроим, – беспечно молвила Зойка.

– Меня? Торговать? Но я не умею…

– Да зачем тебе – торговать?! Ты ж подруга моя. Будешь организовывать процесс. Мне знаешь как толковые помощники нужны!.. Дело такое – не каждому поручишь… Ну, это мы с тобой потом обсудим… Ты пока обживайся, осваивайся…

Зойка встала, потянулась, глянула на часы.

– Давай, подруга. Засиделась я у тебя. Мне еще в типографию, потом на склад…

– Подожди, – заторопилась Вера, – Скажи, а как же ты в институте… успеваешь?

– А чего там институт! Теперь у нас свободное посещение – а за сто рублей тебе любой профессор любую оценку выставит. Хочешь пятерку, а хочешь – шестерку…

…Вероника восстановилась в вузе. Чужой курс. Опять, будто и не уезжала: аудитории, лекции, конспекты. Розовощекие, жизнерадостные новые однокурсники. Вера была старше их всего-то на год, а казалось – на целую жизнь.

Лекции стали скучнее прежнего. Зачем, спрашивала себя Вера, нужны ей триггеры, тиристоры и мультивибраторы? Проучиться еще три года – чтобы пойти мастером на секретный радиозавод? Вон все вокруг только и кричат о конверсии. Будет она не умные компьютеры создавать, а чайники какие-нибудь паять… И потом: еще три года учиться – чтобы получать в итоге сто пятьдесят рублей в месяц? Зойка вон – и другие кооператоры – заколачивают такую сумму чуть не за час…

А ей, Вере, первый месяц учебы уже обошелся более чем в двести рублей: квартира, питание, нянюшка для Василька… (За Васильком согласилась смотреть в те часы, пока Вера в институте, Антонина Елисеевна, моложавая строгая бабуля.) Такими темпами ей даже на год не хватит ни стипендии, ни остатка от родительских «похоронных»…

Конец этим печальным мыслям положила Зоя.