Осколок

Чешская фамилия Валка в переводе означала «война», чем главарь всех вышибал Восточного Берлина невероятно гордился.

Вытерев руки о зеленый резиновый фартук, Эдди впервые посмотрел ему в глаза.

— Ты выглядишь лучше, чем раньше. Уже не такой дохлый. Занимаешься спортом?

Бенни кивнул.

— Черт, похоже, психушка хорошо на тебя повлияла. Как получилось, что тебя уже выпустили?

— Каждые пару месяцев проводится обследование. Такое правило.

— Угу.

Валка достал из ведра особенно длинную розу, понюхал и удовлетворенно кивнул.

— Значит, психиатры думают, что ты больше не опасен для общества?

— После того как мой дорогой брат наконец-то изменил свои показания… — Бенни взялся за лист пальмы юкка, — да, после этого меня отпустили.

— Им нужно было и меня спросить, — заметил Валка, и Бенни ухмыльнулся.

— Честно говоря, я не уверен, что в глазах правосудия у тебя благонадежная репутация.

Эдди обиженно скривил рот.

— Никто лучше меня не подтвердит, что ты и мухи не обидишь. Сколько мы уже знакомы?

— Больше семнадцати лет, — ответил Бенни и задался вопросом, когда Валка наконец перейдет к делу. Вряд ли эта встреча будет посвящена воспоминаниям о старых временах.

— Черт, моя сегодняшняя подружка тогда еще даже не родилась. — Улыбка Валки исчезла так же внезапно, как и появилась. — Сначала мы не хотели тебя брать. Ты был для нас слишком мягким. — Еще одна роза лишилась бутона. — Именно это я сказал бы психиатрам, которые заперли тебя в психушке. Я бы им втолковал, что у моего бывшего сотрудника синдром HSP.

Бенни улыбнулся. Редко кто знал этот медицинский термин, обозначающий его психическое расстройство. Но Валка был из тех людей, о которых нельзя судить по внешнему виду. Крепкий, с плоским высоким лбом и кривыми зубами, он казался хрестоматийным вышибалой. На самом же деле он окончил гимназию и даже отучился четыре семестра на психолога, прежде чем понял, что хочет стать не решением, а причиной ночных кошмаров окружающих его людей.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Бенни.

— Ну, я часто задавался вопросом, что с тобой не так. Почему ты совсем не такой, как твой брат, который не уходил ни от одного конфликта.

Эдди подергал заклинивший ящик под рабочей столешницей и с трудом открыл его.

— Я никогда не видел тебя с бабой. И думал, что ты голубой или типа того. Но потом нашел вот это.

Он достал из ящика газетную вырезку.

— HSP, — вслух зачитал он. — Highly Sensitive Person.[1] В обиходной речи термин также обозначает человека с болезненной гиперчувствительностью. Такие индивиды воспринимают свое окружение значительно острее, чем обычные люди. Они чувствуют, видят, ощущают все вкусы и запахи намного интенсивнее.

Бенни отмахнулся:

— Это все чушь.

— Неужели? Здесь утверждается, что раньше люди с болезненной гиперчувствительностью были советниками и мудрецами при королевском дворе. Или — из-за своего умения поставить себя на место другого человека, проникнуться его мыслями и чувствами — становились дипломатами, художниками, успешными финансистами… — Эдди оторвал взгляд от текста. — Это объяснило бы, почему ты все время уговаривал меня сменить гнев на милость, сжалиться над моими врагами и втирал подобное дерьмо. — Он шмыгнул носом. — И это объясняет, почему я тогда сделал тебя своим бухгалтером.

Бенни и бровью не повел, хотя Валка наконец-то подошел к настоящей причине их встречи — деньгам.

— Правда, здесь также написано… — Эдди снова заглянул в статью и прищелкнул языком, — что, к сожалению, у таких, как ты, нередко случается депрессия. И эти сумасшедшие часто кончают жизнь самоубийством.

— Я пока жив.

— Да. Но это заслуга не твоя, а твоего брата.

— Мы обязательно должны говорить о Марке?

Эдди рассмеялся.

— Хорошо, что ты мне напомнил о том, что я хотел тебе показать. Пойдем со мной.

Валка бросил фартук на рабочий стол, взял садовые ножницы и подал Бенни недвусмысленный знак проследовать за ним в дальнюю комнату.

Прилегающее помещение использовалось как склад. Правда, не для цветов, удобрений или ваз, а для мусора, как выяснил шокированный Бенни. Для человеческого, еще живого мусора.

— Пришло время наконец-то излечить твою гиперчувствительную болезнь, — сказал Валка и указал на голого мужчину, который висел на Х-образном кресте. Во рту у него торчал оранжевый мячик с маленьким отверстием в середине, через которое можно было дышать. Казалось, мужчина вот-вот начнет задыхаться, потому что практически не мог втягивать воздух сломанным носом.

— А теперь смотри внимательно, — сказал Эдди и включил строительную лампу, которая свисала с потолка. При этом он ритмично защелкал садовыми ножницами в руке. Глаза подвешенного округлились, когда он услышал лязганье. Он пока не видел лезвий, потому что его голова находилась в приспособлении, напоминающем зажимные тиски, и он не мог повернуться в сторону. В ушах у него торчали фиксирующие шурупы. Из левого уже текла кровь.

Бенни хотел отвернуться.

— Нет, нет, нет. — Эдди несколько раз щелкнул языком, словно хотел успокоить лошадь. — Смотри сюда.