Осколок империи

Хороший подвальчик, добротный. Главное, что звуки отсюда наружу очень плохо проходят, а в довесок тут есть ну совсем полезная штучка – запасной выход. Такой отводной отнорок, выводящий чуть ли не за пределы участка. Для случайно оказавшегося тут человека это могло показаться необычным, но не для знающего историю Марьиной Рощи. И раньше тут всякое бывало, и теперь жизнь у многих сложная, связанная с постоянным риском. Вот и имеются в некоторых домах такие потайные ходы – средство последнего шанса на успешный побег.

Лабирский был уже связан по рукам и ногам, я приготовил все для дальнейших действий, а именно несколько вспомогательных инструментов, ручку и блокнот. Первые для более душевного вразумления грешной души… то есть туши. Ну а блокнот с ручкой для записи тех сведений, которые хранятся в его памяти и могут быть полезными.

Можно было «будить» объект, но почему-то мне хотелось дождаться, пока это произойдет естественным путем. А пока… Пока я просто смотрел на того, кто принес в мир столько зла и горя, оказавшихся за гранью понимания обычных людей. Просто смотрел.

Ладно, хорошего понемножку! Игра в гляделки мне надоела минут через пять. К тому же вспомнилось, что время не резиновое и нужно с максимальной пользой употребить тот его отрезок, что у меня был до того, как эту морду чекистскую начнут искать. Поэтому берем пузырек с нашатырем, открываем его и суем под нос чекисту. Пора возвращаться из мира снов в реальность, враг мой. Давно пора!

Нашатырь подействовал, как ему и полагалось. Да и очнувшийся чекист тоже повел себя предсказуемо. Изумление, гнев, непонимание – именно эти эмоции явственно читались на его лице. А вот страха там покамест не наблюдалось. Вот она, беда тех, кто начинает воспринимать себя как неприкасаемого. С подобных высот очень больно падать, особенно когда падение резкое и совершенно неожиданное.

– Ну здравствуй, чекист, – улыбаюсь я ему и чувствую, что улыбка моя больше всего похожа на оскал голодного зверя. – Пришла пора заново познакомиться, а потом и побеседовать вдумчиво.

Хм, надо отметить, что Лабирский оказался малость покрепче своего предшественника, который Анохин. По крайней мере, узнав, кто именно к нему пожаловал в гости из далекого прошлого, в штаны не наделал. Правда, из-за грубости уши у него отвалились уже в начале разговора. Ну да то есть мелочи, внимания не шибко достойные. Главное, что теперь чекист осознал серьезность моих намерений и готов к серьезному разговору.

– Спустя столько лет… Ты безумец!

– Возможно. Но и в безумии можно почерпнуть силу, мудрость, упорство в достижении поставленной цели, – равнодушно пожимаю плечами. – Только глядя на итог, сложно удержаться от иронии. Я, которого ты называешь безумцем, успешно уничтожаю своих врагов. Ты же, возомнивший себя мессией нового порядка и оплотом здравомыслия, как и тысячи тебе подобных, оказываешься беспомощной жертвой. Так кто из нас безумец, чекист?

Молчит, переваривает. А работа мыслей видна на роже лица. И вот неожиданный в какой-то степени вопрос:

– Анохин?

– Да, Лабирский, он был первым из вас. Ты – второй. Затем придет очередь Мелинсонов. В каком порядке… тут пока сказать сложно. Но итог однозначен и неизменен.

– Тебя найдут, убийство одного из нас, сотрудников ОГПУ, никогда не останется нераскрытым и безнаказанным. Ты покойник, щенок, белогвардейский выблядок. Ты уже покойник!

Капли пота на лице, потеки крови… Кто-то мог бы и испугаться этой вспышки лютой ненависти, но я вижу лишь маску смерти, которая еще что-то кричит, корчит грозные рожи, но на самом деле выглядит откровенно жалко. Но… ответить я ему отвечу. Очень уж хочется поговорить, не прячась за так надоевшую и такую противную маску работника ОГПУ Алексея Фомина.

– Одного из вас, говоришь? Ну да, конечно… Вот только всю безмерную иронию своих слов ты понять не в состоянии. Так что разреши представиться еще раз. Точнее, представить тебе ту маску, под которой я сейчас нахожусь. Итак… Алексей Гаврилович Фомин, сотрудник особых поручений первого отделения особого отдела ОГПУ. Вот, кстати, и удостоверение. Настоящее, не фальшивое. Можешь в этом не сомневаться.

Шок. Глаза вылезли из орбит, из уголка исказившегося рта потекла вязкая нитка слюны. Мир, который до недавнего времени казался простым и понятным, рушился прямо на глазах у чекиста. Он никак не мог осознать, что в его родимое ЧК проник не просто чужак, не просто враг всего их коммунистического мира, а его личный ненавистник. И не просто проник, но и чувствует себя там вполне вольготно, уверенно. Ага, ведь, как уже известно, имя юного, но перспективного сотрудника, его награждение орденом были на слуху. Не на слуху у всех, ведь в прессу ничего не просочилось, но среди чекистов никто скрывать и не думал. И вдруг… Такая унизительная оплеуха этой мнящей себя пупом земли структуре.