Ослепленные тьмой

Сайяр практически умер, но ему повезло. Женская половина двора Маагара переехала в Болхаос, ближе к Тиану, и там требовались ремонтные работы. Военный поход Маагара был окончен, и почти всех выживших отправили на строительство и ремонт дворца в Болхаосе.

Изможденных рабов начали кормить намного лучше. Лассарские женщины оказались менее кровожадными, чем их мужья, братья и отцы, но намного более похотливыми. Не видевшие месяцами, а то и годами, своих мужчин лассарские знатные шлюхи охотно ложились в постель со своими рабами, исступленно сосали их члены, раздвигали ноги и устраивали вакханалии разврата. Самым интересным и увлекательным представлением были совокупляющиеся рабы и рабыни в постановочных нарядах. За отказ заниматься любовью с какой-либо знатной десой могли отрезать яйца или лишить всего достоинства дамскими ножницами.

Работникам приносили еду, воду, вино. Их одевали и отводили мыться в велиарские бани. Их холили и лелеяли, как игрушки.

Она пришла к нему сама — Арлетта деса Вийяр. Тогда он не знал, кто она. Называл десой и ремонтировал потолок в ее спальне, натягивал драпированную ткань по углам и заколачивал деревянными рейками, которые потом будут вскрываться золотой краской. Сайяр вырос в доме кормилицы, а ее муж был лучшим плотником в Адоре. Женщина, не стесняясь раба, скинула тунику и вошла в золоченную ванну. Пока служанка омывала ее тело, она расспрашивала Сайяра о его жизни и о том, кто он такой. А он ему нужен был шанс вырваться на волю, но сделать это в тяжелых браслетах и ошейнике с шипами, запаянными наживую без возможности снятия, не так-то просто. Если заполучить такую покровительницу, как сама деса Вийяр, то, возможно, с раба снимут все это железо.

Они стали любовниками — велиара Лассара и он, жалкий раб. И со временем обычная похоть сменилась настоящей страстью а одна мысль о том, что он трахает жену самого Маагара, ставит ее раком и пользует во все отверстия, сводила с ума. Особенно нравилось, как она с причмокиванием глотает его семя, и как поддает бедрами и хватается за его член, когда он пускает струи внутрь ее полного, розового тела. Арлетта хотела бежать вместе с ним. Ее муж не входил в спальню более трех лет. Его многочисленные любовницы грели ему постель. Она лишь всходила на трон и сопровождала его в важных поездках.

Все изменилось в один момент. Проклятый Вийяр вернулся с поездки. Устроил пиршество. Рабов согнали в подвал и лишили тут же всех привилегий. Особо разговорчивых нашли потом утром в реке, с распоротыми животами и глотками. Таким образом "добродушные" десы скрывали следы своих преступлений.

В полночь Сайяр как всегда ждал свою любовницу, но она не пришла. Утром раба схватили и швырнули в темницу. Он бился там, как раненый зверь, сходил с ума от мысли, что кто-то догадался о его связи с велиарой, и теперь монстр муж пытает несчастную. Несколько дней неизвестности, пока не выволокли его на площадь. Несколько дней, в течение которых он наблюдал, как сбрасывают с нижних окон замка тела в ров, как исправно работают лопатами могильщики, как женщины в длинных плащах рассчитываются мешочками и уезжают в своих золоченных каретах. Вот она — цена плотских услад с врагинями.

Пленного валласара осудили за воровство и сквернословие. Ему отрубили все пальцы на правой руке и отрезали язык, а также оскопили. А на троне, рядом с велиаром сидела Арлетта и равнодушно смотрела, как казнят того, кому она признавалась в любви. Псы грызлись за куски его плоти, а он мычал от боли и смотрел на нее, на бледное лицо, на большие и красивые глаза смотрел и понимал, что это первая женщина, которую он убил бы ни в чем не раскаиваясь.

Сайяра вывезли в поле и выкинули умирать, истекающего кровью, но морозы застудили кровь настолько, что не возникло гангрены и заражения. Он полз в лес, ел снег, спрятанную под ним сухую траву и снова полз, пока не наткнулся на отряд баордов. Попрощался с жизнью в очередной раз.

Старая мадорка выходила его, зашила культю языка, прижгла раны на руке.

Она просит, чтобы волк не тронул малыша-волчонка и обошел стороной лагерь баордов. Просит перемирия.

Я отшвырнул бумагу и опустился на колени перед Сайяром, убрал волосы с его бледного, осунувшегося лица.

— Пощадим баордов. Я рад, что ты вернулся. Твое место рядом со мной всегда свободно, и не имеет значения, что теперь ты не держишь меч в руке. Будешь рядом, будешь советником. Мне жаль, что ты все это пережил. Найдем каждого, кто причастен к твоим страданиям, и накажем так, как захочешь ты.

Сайяр подскочил с колен и схватил мой тяжелый меч другой рукой. Ловко подбросил в воздухе и поймал за лезвие. Я усмехнулся и хлопнул его по плечу.

— Значит, вернешься на свою должность.

Сайяр оглянулся на полог шатра, а потом протянул мне бумагу, перевязанную тонкой тесьмой, с печатью дома Вийяров.

— Что это?

Кивнул на бумагу. Вензель обжег мне пальцы, но я все же вскрыл письмо и дернулся, как от удара, увидев ЕЕ почерк.