Осман. Хей, Осман!

— Шариат — неизменен, но фикх — толкование предписаний Корана и применение их в жизни — подвижен и изменчив!..

Орхан призывал трудиться над фикхом, строить, создавать справедливые законы…

Постоянно говорилось о законах и праве.

— Так положено в правой вере, — говорил Орхан. — Ещё при халифе праведном Османе, именем которого назван мой отец, были советники, устанавливающие закон и право среди людей!..

После явились и мазалим — светские суды, подчинённые правителю и указам правителя…

Осман издавал указы, обязательные для судов. Ему читали толкования муджтахидов и он порою без лишних слов что-то поправлял, менял, толковал иначе… Сколько всего было в жизни — должники, отказывавшиеся от уплаты долга; опекуны, не исполняющие волю умерших, записанную в завещании; сироты и вдовы одинокие, коих следовало защищать и спасать от разорения…

* * *

Осман позвал к трапезе в свои покои Орхана и Михала. Поставлено было много хороших кушаний. Ели по обычаю, неторопливо брали пищу правой рукой; пилав черпали щепоткой, запрокидывали головы, стряхивали в рот кусочки мяса и рис. Молчали. Каждый из них сам себе наливал воду из кувшина узкогорлого и произносил, прежде чем пить: «Во имя Аллаха…» И прежде чем брать кувшин, отирали засалившиеся ладони платом чистым. Слуг не было в покоях. Осман не велел им входить.

Завершили трапезу. Орхан и Михал произнесли — каждый — по обычаю: «Благодарю Аллаха Всевышнего!» Затем Орхан по обычаю произнёс, поклонившись отцу — гостеприимному хозяину:

— Аннам Аллах аляйкум! — Да вознаградит вас Аллах!

И Михал также поклонился и проговорил:

— Аллах икассир хейракум! — Да увеличит Аллах ваше добро!..

Началась неспешная беседа. Говорили опять же о судах и законах. Мирно, спокойно обменивались разумными словами, советами, припоминали разные случаи, потребные как примеры… Затем, как бы внезапно, Осман заговорил так:

— Неверные порабощают своих подданных, держат их в крепи, заставляют, принуждают непосильно трудиться. Как только переходит та или иная крепость, как только те или иные земли переходят под мою руку, я тотчас издаю указ об освобождении людей из крепи. Но теперь я полагаю, что этого мало! Я хочу новый указ провозгласить; и будет в нём говориться, что во всех владениях, моих и моих потомков, во всех владениях, настоящих и будущих, я навсегда запрещаю крепь, запрещаю кабалить, закрепощать людей, какой бы веры они ни были!..

Голос Османа звучал величием мужественным. Орхан и Михал Гази встали, как положено было вставать при звуках боевого барабана…

— Что скажете о замысле моём? — спросил Осман после недолгого молчания.

Горячо, искренне одобрили сын и сподвижник решение султана Гази.

Тогда, выслушав слова одобрения, Осман сказал ещё, что намеревается совершить хадж — паломничество в Мекку…

И не сговариваясь, в один голос, просили Орхан и Михал:

— Позволь, султан Гази, отправиться вместе с тобой в святой путь!..

Но Осман позволил только Михалу отправиться в Мекку.

— А ты, Орхан, — обратился султан Гази к сыну, — останешься здесь, в Йенишехире, чтобы не был нарушен порядок, столь тщательно создаваемый нами. Во всё время моего отсутствия наблюдай за наместниками в крепостях. Никогда враги не должны заставать нас врасплох! И мы всегда должны быть в готовности уничтожить врагов, стереть их с лица земли!..

Орхан и Михал Гази — поочерёдно — целовали Осману Руку.

Он же обнял дружески каждого, как отец, как брат старший…

Песни глухих, пляски слепых

После того, как обнародовали указ Османа об отмене крепи во всех его и его потомков владениях, настоящих и будущих, особенно увеличились, усилились во всех городах и селениях добрые чувства к Осману, султану Гази. Крестьяне, болгары и греки, благословляли его, сделались смелы и горделивы со своими владетелями. То и дело доходили вести о смутах и восстаниях. Крестьяне сбивались в отряды, нападали на дома владетелей, рушили их дома, убивали их самих и разграбляли имущество их. Затем посылали к Осману старейшин своих, просились в Османово подданство. Он принимал всех и ни от кого не требовали перехода в правую веру. Однако многие сами, без малейшего понуждения, принимали правую веру и вскоре уже превосходили набожностью своей не только Османовых тюрок, но и иных персов и арабов!..

Осман и Михал тронулись в дальний путь — в Мекку! Осман взял с собой Алаэддина и двух сыновей Рабии Хатун. Михал также решил взять с собой двух старших сыновей.

Двигались медленно и парадно, торжественно, с частыми остановками. Повозки, лошади, ослы, верблюды… Слуги, конюхи, повара… Сопровождали Османа и Михала также и писари-катипы, которые должны были записывать примечательные события долгого пути…

Радостно встречали Османа. Повсюду звучало обращённое к нему искреннее: «Хош гелмиш! — Добро пожаловать!» Осман ехал на хорошем коне, отвечал на приветствия серьёзно и искренне…