Османец

Они спускались по холму. Ветер окреп настолько, что срывал с них одежды. Надвигавшаяся буря заставляла людей сидеть дома. Таким образом, они встретили всего несколько любопытных взглядов, но никто не обращался к ним.

В бухте ветер сбивал мелководье в барашки, а пришвартованные лодки и корабли поднимались и падали на волнах, скрипя тросами.

Над всем этим висела абсолютная темнота.

Яхта Хоук-паши стояла у своего причала в одном из многочисленных доков на берегу Галаты. Приближаясь к ней, беглецы увидели вооружённого человека в" красно-голубой униформе; перо цапли было воткнуто в его тюрбан. Он сидел как раз напротив прохода.

— Кто вы? — спросил янычар, поднимаясь со своего места.

Энтони поставил Айшу на землю. Барбара обхватила арабку. Та сумела издать лишь резкий звук, моментально заглушённый ветром. Энтони обнажил саблю и сделал шаг вперёд.

— Я Хоук-паша, ты охраняешь мою яхту, — сказал он.

— Тысяча извинений, мои господин, — сказал человек, — но мне было сказано, что никто не может взойти на судно этой ночью.

— Тогда тебе придётся умереть, — прорычал Энтони. Он взмахнул саблей, и, прежде чем янычар смог защитить себя, голова его была снесена с плеч. Безжизненное тело упало в воду.

Женщины замерли. Ни одна из них прежде не видела Энтони, действовавшего так жестоко.

Энтони поторопил их на борт.

— Идите вниз, — сказал он, — и оставайтесь там. Халил и я справимся пока сами. Когда ветер спадёт, понадобится ваша помощь.

Барбара взглянула на воды Босфора, покрытые мелкими барашками. Раньше они выходили в море только в хорошую погоду.

— Я боюсь, — впервые призналась она.

Энтони обнял жену и прижал её к себе.

— На это нет причин, — сказал он.

— Ты говоришь так, потому что не один раз переживал отчаянные минуты. В твоей жизни так много того, чего я не разделила с тобой.

— За это ты должна благодарить судьбу, — сказал Энтони. — А теперь ступай к мальчикам и успокой их.

Хоквуд и Халил подтянули паруса, двигаясь вдоль дока. А потом отпустили их, и маленькое судно приподнялось на наполненных ветром парусах. Несколькими взмахами сабель они разрубили швартовые тросы, и яхта отошла от берега и легла на курс.

Энтони схватился за румпель. Халил оставался на носу, высматривая неожиданную опасность, которая могла поджидать их до выхода в Босфор. Энтони настолько хорошо знал Золотой Рог, что мог плыть вслепую.

Северным ветром относило яхту на юг, он кренил её на правый борт. Из каюты донёсся тревожный вскрик, женщины схватились друг за друга в отчаянном страхе. Мальчики собрались у люка и оживлённо шептались.

Яхту вынесло из Золотого Рога, и Энтони оставил руль. Она шла по ветру по водам Босфора, перекатывая через низкие волны.

— Не слишком ли много парусов, челеби? — спросил Халил, поднявшись наверх.

— Возможно. Но мы не сбросим их до Мраморного моря. Мы не знаем, насколько оторвались от преследования.

Яхта набирала скорость. Она спокойно двигалась на всех парусах, не боясь ни сильного ветра, ни волнения моря. Но Энтони знал, что всё будет по-другому, если им придётся галсировать. Через полчаса яхта вошла в воды Мраморного моря, и сразу всё изменилось. Волны стали выше и мощнее. Теперь надо было придерживать яхту, чтобы она не зачерпнула носом воду, не потеряла рулевое управление... В противном случае она станет неконтролируемой. Следовало держать яхту так, чтобы волны разбивались о корму.

Халил ещё подтянул паруса, и яхта начала уходить от шторма. С трудом поворачивая штурвал, Энтони направлял яхту против волн, чтобы не зачерпнуть кормой волну. Потом приходилось возвращаться обратно, чтобы не сбиться с курса, и тогда волны настигали их и могли опрокинуть судно.

Сражение мускулов и разума с силами природы захватило мужчин. Они переглядывались и громко смеялись, когда благодаря особенно ловкому, умелому повороту руля судно проскальзывало по громадной волне, не зачерпнув воды.

Ближе к рассвету Фелисити поднялась на палубу.

— Мне кажется, что теперь наши путешественники чувствуют себя получше, — сказала она. — Более уверенно. — Она посмотрела в темноту, прочерчиваемую вспышками молний. — Мы спасены? — спросила она.

— В любом случае мы ушли из Истанбула, — сказал Энтони.

— Твой отец рассказал мне, что первые Хоквуды пытались выйти из города в такой же шторм и их прибило к анатолийскому берегу. На самом деле эта история о том, как наша семья попала на службу к туркам. Не сделала ли история полный круг?

— Это больше не повторится, — пообещал Энтони.

— Это случилось сто двадцать один год тому назад, — размышляла его мать. — Можно ли считать эти годы потерянными?

— Возможно, мои предки выбрали неверный путь для доказательства своей преданности. Так же, как и я...

— Я знала, что этот день настанет. — Фелисити сжала руку сына.

— Нам ещё надо дожить до завтра, — мрачно улыбнулся Энтони.

К рассвету ветер спал и, хотя море оставалось неспокойным, опасность бури миновала. К большой радости женщин и детей Энтони разрешил им подняться на палубу. Ночью всех тошнило, и теперь в каюте стояло зловоние. Барбара приказала служанкам вымыть её.