Осьминог. Неонуарная киноповесть

Рано утром Роман заехал домой – переодеться. Прошелся по комнатам – никого не было. Зашел в кабинет, сдул пыль со старой советской вертушки, поставил не слишком громко пластинку. Переоделся. Прошел на кухню, задумчиво рассмотрел содержимое полупустого холодильника. Достал брикет крабового мяса, сунул его в микроволновку – пусть подтает. Пожарил глазунью, сварил в металлическом кофейничке крепкого кофе. Выложил на подоконник старый хлеб – для птиц. Когда он собирался уже чинно, как доктор Ватсон в старом фильме, позавтракать, зазвонил телефон: Андрюха. Не ожидая от звонка ничего хорошего, Роман включил телефон на громкую связь и начал отковыривать от подтаявшего брикета кусок краба.

– Песец, дуй на работу. Еще одну бабу нашли.

– Идить-косить… Где? На пляже опять?

– Не, в Нахаловке. Возле мусорки. Опять крест на лобешнике.

– Еду.

Роман запихнул в себя кусок краба и набрал номер водителя.

***

– А ведь первый снег пошел! – с улыбкой сказал Цой, глядя куда-то вверх и ловя ладонью редкие снежинки. Среди мусора, раскинув руки, лежала женщина лет тридцати. Наивная прическа, лицо спокойное, как у спящей. На лбу – перевернутый крест.

– Это неофициальная свалка. Тут мусор нельзя выкидывать, хотя многие привыкли, им так ближе, – сказал криминалист Дима. – Мне кажется, убийца хотел, чтобы труп нашли быстро – вот и положил к мусорке. Но сюда не так часто выкидывают. Вот труп и пролежал довольно долго, пока нам сообщили.

– Да, уже довольно долго тут лежит, – задумчиво сказал Артем Сергеич. – А вот с какого хера он на этот раз раздел жертву? Давайте-ка уже перевернем. Все зафиксировали? Ну так давайте, аккуратненько.

На спине они увидели перевернутую звезду в круге.

– Тоже сатанинский знак. У Карминова на ежедневнике такой же был, – сказал Роман.

– Ага, только Карминов на момент убийства тихонько лежал в психушке, обколотый добрыми препаратами, – с сарказмом сказал Андрюха. – Вся версия с Карминовым идет на хер.

– Вот что сейчас делаем. Группу вызываем – и к Саурону.

– Да нет его там, я так думаю, – сказал Цой. – Там до сих пор тишина полная.

***

– Артем Сергеич говорит, что жертва умерла от кровопотери. Ее связали, вскрыли ей вены. Кровь применяется для сатанинских обрядов, – сказал Роман.

– Применяется. Но от кровопотери ты в любом случае умрешь, даже и без обрядов.

– Но Карминов, получается, не причастен.

– Не причастен.

– Значит Карминова отпускать надо? – спросил Роман.

– Как это – опускать? – удивился Геннадий Степанович. – Он теперь не в нашей компетенции, им психиатры занимаются. А у них там свои порядки, мы в них вмешиваться не можем.

– То есть? Он что, так и останется в психушке?

– Ну а где ему быть? – удивился Геннадий Степанович. – Человек совершил попытку самоубийства. Это является показанием для госпитализации.

– Так он же ни в чем не виноват! – нахмурился Роман.

– Ты прав, душевная болезнь – не вина человека, а его беда. Да что ты беспокоишься? Подлечат и выпустят. – усмехнулся Геннадий Степанович. – Ты не о шизиках всяких думай. Лучше о себе думай. И об организации, хоть ты и уходишь.

Зазвенел служебный телефон. Геннадий Степанович снял трубку:

– Ага.

Встал, повернулся к книжной полке, на которой начали уже скапливаться новые бюстики Ленина и сказал Роману:

– Группа готова, все бумажки подписаны. Берите этого, как его… Саурона.

***

– А дверь-то открыта, – негромко сказал старший группы. Он сделал знак, и черные фигуры исчезли в дверном проеме. Старшой зашел следом, а через минуту крикнул:

– Живых никого нет!

Роман прошел в квартиру и сразу столкнулся с висевшим на одежной вешалке телом. Он отстранился, взглянул в лицо трупа. Саурон, он же Христенко. Роман прошел в комнату, сморщился – у стола в кровяной луже лежала давешняя старушка, сауронова бабушка. На столе стоял стеклянный кувшин с темной красной жидкостью, в которой как-то сразу угадывалась кровь. Рядом – окровавленное тряпье и полосатая, цветов регги шапочка. На краю стола было аккуратно разложено пять фотографий. На каждой чем-то бурым начертан перевернутый крест. Три недавних жертвы, а еще Роман узнал лица тех девушек, об исчезновении которых говорила Славуцкая.

Дима посмотрел на тряпье, отметил:

– Женское белье.

Посреди стола – лист бумаги с надписью большими буквами: ОБРЯД ЗАКОНЧЕН. УХОЖУ.

– Можно поздравить? – Цой хлопнул Романа по плечу. – Серия убийств раскрыта. Хороший финал карьеры.

– Поздравляю, – с еле заметной усмешкой сказал Артем Сергеич.

– А это что? – Роман указал на большой шмат темного мяса, лежавший на столе. – Человечина, что-ли?

– Я так думаю, что это дельфинятина, – сказал Артем Сергеич.

***

День прошел вслед за другими днями и уже совсем стемнело.