Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров

Это высказывание является отличным образцом цветистых и вдохновенных речей XIII столетия. Затем Биго попросил короля принять «наши советы». Генрих, вполне естественно, поинтересовался, что же они хотят сказать. Бароны заранее обсудили между собой свои требования. Короля должна была направлять группа из двадцати четырех советников, двенадцать выбирал сам король, двенадцать — бароны. Если король отказывался от этих условий, то оказывался перед реальной перспективой гражданской войны. Он и сам это понимал и, все обдумав, принял предложенные условия. Должно быть, его заставил поколебаться тот факт, что бароны согласились оказать ему «помощь» в финансовых затруднениях.

Комитет из двадцати четырех советников был выбран и летом 1258 года выпустил нечто вроде манифеста по внутренним и международным делам. Главное предложение было всего одно. Король должен следовать советам пятнадцати человек, названных баронами, а парламент сам будет выбирать юстициария, канцлера и казначея. То, что король принимает так называемые Оксфордские постановления (Provisions of Oxford), было зафиксировано на английском, а также на латинском и французском языках, что является доказательством очевидного самосознания королевства. На деле совет вскоре уже управлял страной. Он получил большую королевскую печать. Он решал все дела государства без присутствия короля. Если Генрих возражал им, они отвечали: «Мы этого желаем». Генрих снова стал несовершеннолетним. Государство больше не управлялось королем.

Была причина, по которой эта система не могла сработать, и не сработала. Как власть над страной, которую тридцать один год осуществлял один человек, может быть распределена между пятнадцатью людьми? Бароны начали ссориться из-за особенностей и целей контроля над королем, и им было трудно управляться с международными делами без прямого обращения короля к другим монархам. У баронов были свои интересы — они, в конце концов, были всего лишь региональными магнатами, — которые не всегда были совместимы с управлением государством. Говорили, что они озабочены только самовозвеличиванием.

Правление баронов завершилось через два года. Вышла папская булла, освобождающая Генриха от любых обещаний, данных под давлением его лордов; булла начиналась со сравнения: если королю угрожают его подданные, то это напоминает лесоруба, которому грозит собственный топор. Также Генрих заявил, что бароны лишили короля «его власти и достоинства». Он перебрался в Тауэр, как для защиты от врагов, так и в качестве символа своей власти.

Происшедшее не слишком его отрезвило, и Генрих вновь занялся упражнениями в полновластии. Это продолжалось только два года. «Чужаков», в особенности из Савойи, снова обвиняли в том, что они «имеют слишком много власти». Также у Генриха появился корпус иностранных наемников, из-за чего возникли слухи о том, что готовится вторжение. Поэтому в 1263 году группа недовольных баронов вновь нашла себе лидера, чтобы высказать свои пожелания, а в особенности — требование о том, что страна должна управляться только per indigenas, то есть местными уроженцами.

Симон де Монфор, призванный баронами, прибыл в Англию. Считается, что он был первым лидером английской политической партии. Пожалуй, он был очень странным борцом за дело Англии. Монфор родился во Франции и принадлежал к семье французских аристократов. Но у него были связи с Англией. Он унаследовал титул графа Лестера благодаря тому факту, что его дедушка был женат на сестре предыдущего графа; это был правовой путь, хотя и окольный. Также Монфор был женат на сестре короля Элеоноре. Поэтому, как заключил хронист, он стал «защитником Англии, врагом чужаков, изгоняющим их, хотя и сам принадлежал к их нации». Бароны созвали представителей широв на ассамблею в Сент-Олбансе, тогда как король призвал их в Виндзор.

Конфронтация между Генрихом III и Симоном де Монфором не могла быть остановлена. Сам де Монфор был упрямым и нетерпимым человеком, одержимым ненавистью к евреям и еретикам. В Англии он был обособленной фигурой, презирая компромиссы и нерешительность своих английских сторонников, которых однажды описал как «переменчивых и лживых». Он не терпел дураков и мог быть высокомерным как в своем поведении, так и в методах. Иными словами, он был тираном. Он знал, что правильно. Он знал или думал, что знает, что надо делать. В прошлом он командовал армией крестоносцев, и сам Генрих когда-то назначил его сенешалем Гаскони, то есть своим наместником. Король панически боялся грозы. Это было одним из проявлений его простодушия. Но по какому-то случаю он сказал де Монфору: «Видит Бог, я боюсь вас больше, чем всех громов и молний вместе взятых».