Основные проблемы гражданского права

Конечно, такое решение представляет для его сторонников много удобств. "Всякие теории справедливости, - говорит совершенно правильно М. Рюмелин, - благодаря своей неопределенности находятся в том приятном для них положении, что они могут отвергнуть любой вывод, который для них неудобен. Если мы спросим их, должен ли, например, богатый человек, заразивший без всякой вины со своей стороны какой-нибудь болезнью бедного, отвечать перед ним и не существует ли в случае эпидемии некоторого рода коммунизма между всеми последовательно заразившимися, то они, конечно, ответят: об этом не может быть и речи, это не соответствует справедливости... С этой стороны они, таким образом, неуловимы". Но значит ли это, что они и хороши? Есть ли "неуловимость" желательный признак права?

Конечно, "riсhesseоblige"; но если мы будем регулировать ответственность за вред не в зависимости от тех или иных "принципов", а в зависимости от имущественной состоятельности сторон, то не значит ли это, что мы превратим суд в орган "справедливого распределения богатств"? А пригоден ли он для этой цели? Сообразно каким социально-экономическим воззрениям он будет совершать эту работу? Наконец, подумаем о том, как подействует возможность подобного "перераспределения богатств" на психологию населения, на возникновение самых фантастических претензий и процессов.

Конечно, "riсhesseоblige ", но не перед теми или другими случайными лицами, а перед целым обществом, которое обеспечивает возможность создания и существования этих богатств. И если необходимо более справедливое распределение их, - оно должно быть совершено не судом и не в зависимости от тех или других мелких случайностей жизни, а самим обществом-государством сообразно какому-нибудь рациональному плану.

Если "принцип конкретной справедливости" есть проявление тенденции к "солидаризации", то это снова проявление близорукое и поверхностное. Для разрешения надвигающихся серьезных задач мы снова хватаемся за наше излюбленное средство - свободное судейское усмотрение. Какой, в самом деле, панацеей оно является! Не правильнее ли, однако, характеризовать это наше современное настроение, вместе с М.Рюмелином, как некоторое "пожертвование разумом" - sacrificium intellectus?

Все эти соображения настолько просты, что они неизбежно приходят в голову при всяком сколько-нибудь внимательном обсуждении вопроса, и неудивительно, если после описанных колебаний все новейшие законодательства в качестве основного начала ответственности за вред сохраняют принцип вины.

Но сохранение этого начала не исключает возможности и необходимости отдельных отступлений от него по самым разнообразным соображениям. Мы видели уже выше, как такое отступление и повышение ответственности оказалось необходимым по отношению к крупным транспортным и промышленным предприятиям. Такое же повышение ответственности уместно для держателей диких животных, для владельцев автомобилей и т.д. Оно может быть уместно и желательно еще в целом ряде других случаев, - ни перечислять, ни обсуждать их здесь мы не имеем возможности, - но каждый раз такое отступление должно быть результатом всестороннего обсуждения и определенного постановления законодательной власти.

Есть, однако, одно отступление, которое принято почти всеми современными законодательствами и которое тем не менее является странным диссонансом в нынешней системе ответственности за вред. Мы говорим об ответственности лиц, лишенных способности разумения, - малолетних детей, а также безумных и сумасшедших. Согласно общему правилу, все эти лица не отвечают за причиненный ими вред; вместо них могут быть привлечены к ответственности те, которые должны были бы иметь за ними надзор и попечение (родители, опекуны); однако, если эти последние докажут, что с их стороны не было никакой небрежности в надзоре, они также от ответственности освобождаются. До сих пор все остается в согласии с общими принципами ответственности, но затем начинается упомянутое отступление. Если убытки не могут быть взысканы с родителей или опекунов, то они взыскиваются, как говорит, например, наш проект об обязательствах (ст. 1181), "вполне или в части из имущества того, кто совершил деяние, причинившее вред, если по имущественному положению как потерпевшего, так и причинившего вред, а также по другим обстоятельствам дела это представляется справедливым, и поскольку это лицо при оплате вознаграждения не лишится средств, необходимых для жизни, соответствующей его общественному положению, а также для исполнения основанных на законе обязательств по доставлению кому-либо содержания".