Основные пункты социального вопроса в жизненных необходимостях настоящего и будущего

Идеи, которыми руководствовались прежние правители Германии на пути к войне, роковым образом продолжали жить. Они стали настроением народа. И они помешали новым правителям, пришедшим к власти в последний страшный год войны, понять, наконец, в результате горького опыта те истины, непонимание которых стало трагедией Германии. На действие этого горького опыта рассчитывал автор, когда в момент военного поражения выступил в Германии и в Австрии с изложением идей о трехчленном переустройстве социального организма и о вытекающих отсюда практических мероприятиях. Эти идеи были им высказаны в ряде бесед с лицами, обладавшими в то время достаточным влиянием, чтобы провести их в жизнь. Но все было напрасно. Укоренившиеся навыки мышления восстали против этих идей; умы, воспитанные в духе одних только

милитаристических понятий, не увидели в них ничего практически ценного. Самое большее — соглашались, что «отделение церкви от школы — да, это было бы полезно». С такого рода идеями «государственно мыслящие» люди давно свыклись, вступить же на путь действительно глубоких преобразований они не в состоянии. Лица, сочувствующие идеям автора, советовали выступить в печати. В тот момент это было совершенно бесцельно. Какое значение могло бы иметь изложение этих идей «в литературе», среди прочих высказываний частных лиц? Эти идеи

в то время

могли получить значение лишь в зависимости от того, как и кем они были бы высказаны. Если бы полномочные лица выступили тогда с ответственными заявлениями в духе этих идей, народы Средней Европы увидели бы в них нечто, отвечающее их собственным, более или менее осознанным стремлениям. И восточные народы России, несомненно, могли бы в тот момент осознать свержение царизма в духе этих идей. Оспаривать это можно, лишь ничего не зная о той высокой восприимчивости к здоровым социальным идеям, которая свойственна нетронутому, полному свежих сил интеллекту восточноевропейских народов. Но вместо провозглашения такого рода идей Россия получила Брест-Литовск.[22]

Милитаристское мышление было бессильно спасти Среднюю и Восточную Европу от катастрофы — не видеть этого могли только политики, воспитанные в духе милитаризма. Не хотели понять, что катастрофа неизбежна; в этой слепоте — причина бедствий германского народа. Никто не видел, до какой степени германские руководящие круги лишены всякого понимания закономерных требований эпохи, понимания ее всемирно-исторических задач. А кто знал что-либо об этих задачах, знал также, что в среде англоязычных народов имеются лица, прозревающие скрытые силы, действующие в народах Средней и Восточной Европы. Эти лица были убеждены, что в Средней и Восточной Европе готовится нечто, что должно найти себе выход в мощных социальных переворотах, таких переворотах, которые в англоязычных странах в силу исторически сложившихся условий они считали ненужными и невозможными. На этом убеждении они и строили свою собственную политику. В странах же Средней и Восточной Европы ничего этого не видели и ориентировали свою политику так, что она не могла не рухнуть как карточный домик. Политики этих стран могли бы обрести твердую почву под ногами, лишь осознав, что руководящие круги англоязычных стран в своей политике учитывают — разумеется, с английской точки зрения — грандиозные, всемирно-исторические перспективы. Но такого рода идеи казались, особенно «дипломатам», чем-то в высшей степени несерьезным, ненужным.