Основные вопросы международной торговой политики

Большую роль сыграл и фискальный момент. Войны вызвали везде крупные дефициты в бюджете: в России – Крымская война 1877–1878 гг., в Америке – Гражданская война северных и южных штатов. Италия из войны с Австрией и борьбы за национальное единение вышла разоренной и задолженной; Франции нужно было компенсировать уплаченную Германии контрибуцию в 5 млрд фр. И даже Германия, несмотря на эти миллиарды, истратив их, вынуждена была вскоре искать новые источники доходов. А что было проще, чем повышение таможенного тарифа? «Это способ обложения, при котором министр финансов менее всего рискует потерять свою популярность в деловых кругах и который имеет то преимущество, что у подданных извлекаются деньги из кармана без того, чтобы они это особенно болезненно чувствовали». Такой способ кровопускания встречает, напротив, еще сочувствие со стороны «деловых патриотов», получающих львиную долю на «протекционном аукционе» и охотно вотирующих таможенные пошлины вместо прямых налогов, которые им самим пришлось бы платить[40]

.

В 70—80-х гг. такими наиболее заинтересованными группами являлись представители металлургической и хлопчатобумажной промышленности. Везде они стояли в первых рядах протекционистов, пользуясь при этом большим влиянием; когда же они получили подкрепление благодаря переходу к протекционизму сельских хозяев, то против этой коалиции «завода с поместьем» сторонники более умеренной системы не могли устоять. Нельзя отрицать, конечно, того, что известная защита нужна была и металлургической промышленности, и текстильной – без нее эти отрасли индустрии едва ли могли бы достигнуть значительных успехов; конкуренция английской промышленности могла затруднить промышленное развитие и континенту Западной Европы, и России, и Америке. Наступал новый век стали, бессемерование вытесняло прежние упрощенные способы производства; процесс выделки литого железа и стали сократился с 1 1/2 дней до 20 минут. В хлопчатобумажной промышленности появились новые автоматически действующие машины, сельфакторы; дешевый ситец и бумазея вытесняли шерстяные и полотняные ткани. Фабрикантам и заводчикам нужна была на это переходное время внедрения новых способов производства воспитательная пошлина в умеренных размерах.

Фритредеры во многих странах сделали ошибку, прекратив это воспитание слишком рано, не давши промышленности созреть, не предусмотрев надвигавшегося тяжелого кризиса, а это было только на руку протекционистам, доказывало, с их точки зрения, беспочвенность идеи свободной торговли. В действительности последняя была осуществлена в одной лишь Англии, другие же страны освободились только от обложения сырья и продовольствия, тогда как фабричные изделия по-прежнему подлежали, за редкими исключениями, пошлинам. Та норма в 25 % цены, которой придерживалась Франция в тарифе 1861 г. (для фабрикатов она не была понижена), еще далека была от фискального тарифа. Если дальнейшее победоносное шествие парового транспорта, еще более удешевляя перевозку товаров, фактически понижало этот уровень, то вывод мог быть лишь тот, что его нужно поднять на некоторое время и в известных пределах. Но протекционисты, хотя первоначально и говорили о временной охране, в действительности ее не знали, как не знали и чувства меры.

Первые тарифы, вернувшиеся к повышению таможенных барьеров, сами по себе еще ничего не говорили, свидетельствуя лишь о том, что в известном отношении наступило насыщение, что на полное осуществление идеалов фискального тарифа нет надежды. Но для протекционистов это был лишь пробный шар; как только они замечали, что первая попытка проходила удачно, они уже решительно двигались вперед. Из-за первых ставок происходила ожесточенная борьба в парламентах, но к следующим повышениям законодательные учреждения, печать, общество относились уже гораздо хладнокровнее – потому-то первые, еще умеренные, но проникнутые новым духом тарифы были столь опасны.