Основы философии (о теле, о человеке, о гражданине). Человеческая природа. О свободе и необходимости. Левиафан

10. Природа каждому дала право на все: то есть в чисто естественном состоянии[43]

, а именно: до того, как люди взаимно связали себя какими бы то ни было договорами, каждому было позволено делать что угодно и по отношению к кому угодно, владеть и пользоваться всем, чем он хотел и мог. Ведь поскольку все, чего желает человек, представляется ему благом именно в силу того, что он этого желает, это благо может вести к его безопасности или по крайней мере представляться таковым; судить же о том, действительно ли оно ведет к этому или нет, мы в предыдущем параграфе предоставили самому человеку, и, согласно параграфу у, все, что необходимо способствует обеспечению жизни и тела человека, и становится, и считается согласным с естественным правом, следовательно, в естественном состоянии все могут иметь и делать все. Это и есть то, что обычно выражают в словах: природа дала каждому все. Отсюда понятно также, что в естественном состоянии мерилом права является польза.

11. Но такого рода всеобщее право на все оказалось совершенно бесполезным для людей. Ибо результат этого права по существу тот же самый, как если бы не было вообще никакого права. Ведь хотя всякий о любой вещи мог сказать: это мое, он не мог тем не менее пользоваться ею из-за того, что ближний с равным правом и равной силой претендовал на нее же.

12. Если к естественной склонности людей нападать друг на друга, которую объясняют аффектами, и прежде всего неосновательной самооценкой, присоединить еще право всех на все, когда один по праву нападает, а другой по праву сопротивляется ему, результатом чего является всеобщая непрестанная подозрительность и пристрастность, и памятуя при этом, как трудно малыми и слабыми силами уберечься от врагов, нападающих на нас с желанием одолеть и поработить, невозможно отрицать, что естественным состоянием людей до объединения в общество была война, и не просто война, а война всех против всех. Ибо что такое война, как не то время, когда желание насильственной борьбы достаточно ясно декларируется как в словах, так и в делах. Остальное время называется миром.

13. А сколь мало подходит для сохранения как всего рода человеческого, так и каждого в отдельности человека постоянная война, судить нетрудно. Но эта война по своей природе вечна, потому что из-за равенства борющихся она не может окончиться ничьей победой; ибо здесь самим победителям постоянно угрожает столь страшная опасность, что нужно считать чудом, если кто-нибудь, даже самый мужественный, дожив до старости, умирает естественной смертью. Примером этого состояния в наше время могут служить американцы, а в древние времена прочие народы, ныне уже цивилизованные и процветающие, а когда-то немноголюдные, дикие, кратковечные, бедные, грязные, лишенные в своей жизни всех тех преимуществ и радости, которые дают людям мир и жизнь в обществе.

Поэтому всякий решивший остаться в том состоянии, в котором все позволено всем, впадает в противоречие с самим собой. Ибо всякий человек в силу естественной необходимости стремится к благу для себя, и нет такого человека, кто счел бы для себя благом подобную войну всех против всех, которая естественна в этом состоянии. В результате мы приходим к мысли, что взаимный страх заставляет нас искать выход из этого состояния и приобретать себе друзей, чтобы если уж необходимо вести войну, то была бы она не против всех, а мы сами не остались бы в одиночестве.

14. Союзников приобретают либо силой, либо по их согласию: силой – когда победитель заставляет побежденного служить себе под угрозой смерти или заключив его в оковы; по его согласию – когда союз создается ради взаимной помощи по обоюдному согласию сторон, без применения насилия. Победитель может по праву заставить побежденного или сильный – более слабого, как взрослый – ребенка или крепкий и здоровый – больного, дать гарантию повиновения в будущем, если тот не желает умереть. Ведь если право нашей самозащиты проистекает от угрожающей нам, по нашему мнению, опасности, а опасность – от равенства сил, то гораздо разумнее и надежнее для нашей безопасности, воспользовавшись удобным моментом, обеспечить себе искомую безопасность, заручившись гарантией, чем пытаться потом, когда они станут сильнее, окрепнут и освободятся от нашей зависимости, снова обретать ее в борьбе, исход которой неизвестен. И наоборот, невозможно придумать ничего глупее, чем слабого и зависимого от тебя человека самому же превратить в сильного врага, выпустив его из-под своей власти. Из этого становится понятным, что в естественном состоянии человека надежная и непобедимая сила дает право управлять и повелевать теми, кто не способен сопротивляться; а поэтому всемогуществу уже по самому его существу непосредственно принадлежит право на любое действие.