Основы философии (о теле, о человеке, о гражданине). Человеческая природа. О свободе и необходимости. Левиафан

Что управляют не люди, но законы.

Поэтому второй ошибкой «Политики» Аристотеля является положение, что в хорошо организованном государстве должны управлять не люди, а законы. Ибо даже человек, не умеющий ни читать, ни писать, если только он в здравом рассудке и твердой памяти, понимает, что он управляется теми, кого он боится и кто может убить или так или иначе наказать его в случае неповиновения им. Ибо верит ли кто-нибудь, что его могут наказать законы, т. е. слова и бумага, без помощи рук и меча людей? И эта ошибка принадлежит к числу гибельных. Ибо такие ошибки побуждают людей каждый раз, когда они недовольны своими правителями, соединиться с теми, кто называет этих правителей тиранами и считает законным поднять против своих правителей восстание. Тем не менее такие ошибки часто одобряются духовенством с амвона.

Утверждение, что законы превыше совести.

Имеется еще другая ошибка в гражданской философии схоластов (которую они уже не позаимствовали ни у Аристотеля, ни у Цицерона, ни у кого-либо другого из язычников), а именно стремление распространить влияние закона, являющегося правилом для действий, на мысли и совесть людей, доискиваясь и допытываясь того, что люди думают в глубине души, несмотря на полное соответствие их речей и действий закону. В силу этого люди или подвергаются наказанию, говоря правду о своих мыслях, или из боязни наказания вынуждены говорить неправду. Верно, конечно, что гражданское должностное лицо, намереваясь поручить кому-нибудь дело преподавания, может спросить его, взял ли бы он на себя проповедовать такие-то и такие-то учения, и в случае его отрицательного ответа может отказаться от своего поручения. Но заставлять людей, не совершивших незаконных действий, обвинять себя за мысли – значит противоречить естественному закону. Это особенно нелепо со стороны тех, кто учит, что человек, умерший с ложным взглядом на какой-нибудь догмат христианской веры, будет осужден на вечные и величайшие мучения. Ибо всякого, кто знает, что ошибка грозит ему большой опасностью, собственная забота о себе заставит рисковать своей душой скорее из-за своего собственного суждении, чем из-за суждения кого-либо, кто равнодушен к его осуждению.

Частное толкование закона. Предположение, что частное лицо может толковать закон по внушению собственного духа, не имея на то полномочий государства, т. е. разрешения представителя государства, – другая ошибка в политике. Однако эта ошибка не позаимствована ни у Аристотеля, ни у кого-либо из других языческих философов. Ибо никто из этих философов не отрицает, что право создания законов содержит в себе также право толковать их, когда это требуется. И разве во всех тех местах, где Писание стало законом, оно не сделано таковым властью государства и не является, следовательно, частью гражданского закона?

Покушение на прерогативы государства имеет место и тогда, когда кто-нибудь, помимо суверена, ограничивает кого-либо в отношении какого-нибудь права, в котором государство его не ограничивает, как это делают те, кто присваивает право проповедовать Евангелие определенному сословию там, где закон предоставляет это право всякому человеку. Если государство разрешает, т. е. не запрещает мне учить и проповедовать, то никто не может мне этого запретить. Если я, будучи христианином, но не являясь членом какого-нибудь ордена, очутился бы среди идолопоклонников Америки, то разве я считал бы грехом проповедовать христианство, не дожидаясь соответствующего предписания из Рима? Или, проповедуя, не должен ли я разрешить их сомнения и истолковать им Писание, т. е. не должен ли я их учить? На это, так же как и насчет совершения для них таинств, могут, конечно, возразить, что необходимость в указанном случае имеет силу полномочий. И это верно. Однако верно также и то, что если какие-нибудь запрещенные законом деяния должны быть разрешены, если этого требует необходимость, то на совершение тех же действий, если они не запрещены законом, не требуется вообще никакого разрешения. Поэтому отрицать право на исполнение указанных функций за лицами, которых гражданский суверен не лишил этого права, – значит лишать эти лица их законной свободы и нарушать прерогативы гражданского государства.