Основы искусства святости, том 4

— Проводя целый день в работе¹⁴ и молитве, я зарабатываю около 16 монет¹⁵ (почти два рубля. — Еп. Варнава)¹⁶. Две из них (четвертак. — Еп. Варнава) подаю в дверь (нищим), а на остальные ем. И молится за меня принимающий две монеты, когда я ем или когда сплю, и по благодати Божией у меня совершается

17

непрестанная молитва .

18

Вопрос о непрестанной молитве сильно занимал подвижников . Некоторые из них, стоя во главе монастырей, старались всеми силами изобрести, как бы установить у себя в обители непрестанное моление в храме. Так как отдельному человеку не по силам такой подвиг, то заведены были чреды. Братия делилась, например, на 24 чреды, и каждая группа в свой час приходила в церковь отправлять псалмопение. Таким образом днем и ночью воссылалось непрестанное славословие Богу. Обители с таким уставом получили название «неусыпаюших»¹⁹. Основание им положил преп. Александр (+ ок. 430 г.).

II. Нужно ли долго (непрестанно) и часто молиться?

Всеконечно. Опуская святоотеческие древние²⁰

изречения на этот счет, приведу рассуждения нашего соотечественника и великого молитвенника о. Иоанна Кронштадтского.

«Для чего нужна продолжительная молитва?» — записывает он в своем

21

«Дневнике» . И отвечает:

-198-

«Для того, чтобы продолжительностью усердной молитвы разогреть наши хладные, в продолжительной суете закаленные, сердца. Ибо странно думать, тем более требовать, чтобы заматеревшее в суете житейской сердце могло вскоре проникнуться теплотою веры и любви к Богу во время молитвы. Нет, для этого нужен труд и труд, время и время. Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Не скоро Царствие Божие приходит в сердце, когда от него так усердно люди бегают. Сам Господь изъявляет волю Свою, чтобы мы молились не кратко, когда представляет в пример вдову, надолзе ходившую к судье и утруждавшую его просьбами своими (Лк. 18, 2-6). Господь-то, Отец-то наш Небесный, знает прежде прошения нашего, чего мы требуем (Лк. 6, 8), в чем нуждаемся, да мы-то не знаем Его, как бы следовало, суете-то мирской мы очень преданы, а не Отцу Небесному; вот Он по премудрости и милосердию Своему и обращает нужды наши в предлог к обращению нас к Нему. Обратитесь, заблуждающие чада Мои, хоть теперь ко Мне, Отцу вашему, разогрейте верою и любовию сердца свои ко Мне, бывшие прежде хладными».

Но мы никак не хотим обратиться. Если у нас есть свободное время, мы его лучше «убьем» (какое выражение придумали на обличение себя!) попусту, истратив на веселье, театры, кино, гости и на что угодно, только не на молитву. Трудно даже в мыслях представить, чтобы современный человек, «легковесный» или «с весом», вместо утренней газеты прочел, например, перед иконами акафист...

Я говорю, конечно, о так называемых верующих, а не о безбожниках. Всякая долгая служба в церкви нас тяготит. Как мало тех, которые остаются в церкви до конца! Большинство, поздно приходя, уходит уже «после Евангелия»* (*Речь идет о всенощной. — Прим, составителя.) (как принято у этих людей выражаться), в лучшем случае после Великого славословия (последний сольный номер певчих).

Во что у нас обратилась и самая служба Божия?

Она сокращается так, что вся «краса» ее — все ее трогательные молитвословия и песнопения, умилительные стихиры, проливающие целительный бальзам на скорбную душу человека и умиротворяющие его точащееся кровью сердце от мирских скорбей и искушений диавола, — исчезает или даже -199-

уже исчезла. Остались одни неизменяемые песнопения, ектений да возгласы. Потому люди и жалуются, что скучно. Действительно, как ни придут в церковь, все одно и то же. А что не одно и то же, то дьячки и певчие выпускают.

Чем же заполняется пустота, если торжественность дня требует более продолжительной службы, чем получасовая или часовая будничная? Даже

Божественная литургия заполняется концертами, цель которых возбуждать художе-

22

ственное восхищение — выразимся даже так , — но никак не приводить слушателей в чувство сознания своей греховности, помогать им сосредоточить свои мысли на глубоком содержании молитв и песнопений, в которых излагается все дело спасения человека и раскрывается самая идеология Божественной литургии, точнее — догмата искупления. А если на дело посмотреть с аскетической точки зрения, то цель (бесов, стоящих за спиною композиторов и нашептывающих им в ухо мелодии) не иная, как та, чтобы изгнать умиление и всякую тень покаянного чувства — которое особенно для них непереносимо — из храмов, из сердец верующих и лишить богослужение его основы, без чего оно не может быть православным и истинным богослужением.