Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев

Как последний научный довод, мы приведём слова профессора Пурготти, прекрасно очерчивающего условия жизни живых организмов, не касаясь, конечно, как и всегда, существа и природы явлений. Он говорит: «Мы видим в живых организмах присутствие начала, которое, будучи выше материи, управляет её реакциями. Физические силы снабжают его агентом первой необходимости, а именно-движением, составляющим основание всех актов организма. Действия сил, подчинённых влиянию этого начала, не тождественны с теми, которые они проявляют в независимом состоянии, так что животные отправления слагаются из движений гораздо более сложных и утончённых, чем в растительных процессах и принадлежат поэтому, так сказать, к высшему порядку. Это то самое начало, которое заставляет переходить известное количество движения от одной точки индивида к другой и позволяет этому движению сообщаться внешним предметам, причём оно всецело сохраняется, как элемент общего движения материи. Одним словом, в животных движение всегда играет только роль аппарата или средства, находящегося в распоряжении высшего начала и направляемого им согласно желаемой цели. Для лучшего уяснения нашей мысли позволим себе привести, сравнение. Представьте себе самый совершенный локомотив; какой бы он ни был идеальной конструкции, он никогда сам собою не придёт в движение и не станет действовать со свойственной ему правильностью; для этого необходим механик, который бы открыл в надлежащую сторону кран и стал управлять рычагом с целью сообщить ему передний или задний ход, и т.д. То же самое можно сказать и про животных, одарённых произвольным движением. Они не только обладают этим движением, составляющим атрибут, неразрывно связанный с грубой материей, но, кроме того, наделены ещё направляющей силой более высокого порядка, чем материя. Как только это движение приостанавливается в организме, он тотчас же умирает.

«Отсюда некоторые заключают, - говорит профессор Пур-готти, - что силы, действующие в живом организме, отличны от тех, которые действуют после смерти. Но это заблуждение было победоносно разбито ещё Мейером, знаменитым основателем термодинамики. Он совершенно верно заметил, что при жизни животного в нём происходят те же самые химические реакции, как и после смерти. Всё различие состоит лишь в том, что живой организм может удалять от себя вещества, сделавшиеся бесполезными и вредными для его тканей, тогда как мёртвый лишён этой способности. Отсюда накопление веществ не только бесполезных, но и прямо вредных для экономии, которые, быстро прибывая, скоро производят изменение самых органов и делают их неспособными к действиям, свойственным здоровому и живому телу».

Эфирные тела.

Вот те данные, которые должны служить нам основанием для уяснения себе интересующего нас в настоящее время вопроса: далека ли наука от признания эфирных двойников человеческого тела, о которых говорят нам Евреи, Египтяне, теософы, буддисты и спириты? Противоречит ли понятие о двойниках учениям науки и идёт ли оно в разрез со всеми научными воззрениями на природу органической материи?

Для более определённого представления согласимся ещё в некоторых научных данных.

Если мы признаем основой каждого тела движение, производящееся в среде однородных атомов эфира, то математика и механика - две непогрешимые и абстрактные науки - должны дать нам самые точные сведения по этому предмету.

И действительно, когда мы обращаемся к ним, то видим, что они, составляя уравнения, с целью определить по известным условиям возможность разных сочетаний, для получения разнородных движений, приходят к самым изумительным выводам.

Математикой и механикой можно, конечно, выводить все известные нам виды движения материи, как-то: свет, звук, движение планет, световые волны и т.д., но можно ещё, вводя в вычисления известные уже нам физические законы, получать многие незнакомые и совершенно для нас новые движения, которые все имеют возможность существовать в действительности. Мы не можем сказать, какие из них существуют действительно в природе, ибо мы их не знаем и не улавливаем, они не поддаются нашим чувствам и нашей трёхмерной аналитике, ибо многие из них переходят в четвёртое, пятое и т.д. измерения.

Мысль о возможности не только четвёртого, но большего числа измерений пространства подтверждена даже известным философом Кантом. «Наука об этих возможных видах измерения пространства была бы - говорит он - бесспорно высшей геометрией, которую ум человека мог когда-либо построить». (Gedanken von der wahren Schätzung der Kräfte). Над этой же гипотезой много работали известные математики Гаусс, Болиай, Риман и наш знаменитый математик, профессор Казанского университета Николай Иванович Лобачевский.