Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие

В целом можно присоединиться к выводам Е.С. Яковлевой в книге «Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия)» (1994). Характерной особенностью языкового отражения пространства (по сравнению, скажем, с пространством геометрическим) является семантизация расстояния. Именно этот критерий лежит в основе выделения языковых моделей пространства. Существование в языке абсолютных и относительных оценок расстояния свидетельствует о релевантности (и даже фундаментальности) для описания пространства такого параметра, как человеческое измерение. Абсолютность показателей «окрестности говорящего» определяется не только семантикой 'наблюдение' у некоторых из них, априори задающей дистанционную закрепленность соответствующего показателя и «разворачивающей» пространство (как область наиболее стандартных описаний) по горизонтали от говорящего. И не обладающие семантикой непосредственного восприятия наречия неподалеку, поблизости указывают на обжитое пространство. «Окрестность говорящего» – это область пространства, соизмеримая с человеком, результат освоения и «собирания» пространства. «Окрестность говорящего» можно было бы назвать архаической моделью пространства, поскольку она отражает восприятие пространства древним человеком, а именно – это та часть пространства, которую он способен непосредственно воспринять, в той или иной мере самостоятельно освоить и узнать [Яковлева 1994].

Восприятие времени в языке также отличается своей спецификой. Е.С. Яковлева пишет, что в отличие от так называемого «астрономического» времени, время в языке обусловлено особенностями человеческой деятельности в мире. Время как бы «присваивается» субъектом – очеловечивается, одушевляется: в мое время, в свое время, твое время вышло, его время истекло. Само слово время

зачастую обозначает человечески обусловленный срок: время работать. Слово время во многих языках может переосмысляться в качестве одушевленной сущности: время бежит. Мифологическая идея цикличности времени отражается в таких словосочетаниях на лексическом уровне, как круг времен, кольцо времени, Время вернулось на круги своя.

При этом в языке различается эмоциональное, историческое и бытовое время, что, например, в русском языке выражается тонкими смысловыми различиями таких близких по значению слов, как миг, мгновение, момент, минута (ср. различия в выражениях в такие мгновения, моменты, минуты). Если минута, помимо субъективного значения кратковременности имеет и другое, вполне объективное значение 1/60 часа, то момент

допускает только субъективную интерпретацию: короткого / очень короткого промежутка времени.

Это свидетельствует о том, что время, как и пространство, в языковой картине мира получает обязательно «человеческое измерение». Например, слова с семантикой 'кратковременность' характеризуют разные аспекты восприятия и «переживания» времени человеком. При этом «время» в данном случае понимается не как количественная, а как качественная категория. «Качественность» времени задается событиями, его заполняющими. Именно такое время относится к сфере самосознания человека. Модели задают три различные интерпретации событий на базовом интервале времени: «бытовое», «повседневное» (минута, секунда); «исключительное», «надбытовое» (миг, мгновение); «рациональное», «аналитическое» (момент).

Зачастую слова вчерашний / завтрашний, прошлый / будущий, старый / новый

выражают значения, не имеющие отношения к идее течения объективного времени. Так, вчерашний может быть связан с идеей 'устаревший, отживший' – вчерашние представления, а завтрашний с идеей прогресса, новаторства – компьютеры завтрашнего дня. Вообще говоря, «само функциональное размежевание близких по смыслу слов (время / пора; сегодняшний / нынешний; теперь /нынче; прошедший, минувший/ прошлый, прежний; в дальнейшем / впредь… ) отражает различное понимание самого времени носителями русского языка. Повторяемость событий, общность человеческих судеб ассоциируется с циклическим временем, а неповторимость, уникальность – с линейным».