Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Любопытно: древние греки так прямо и говорили о рассудке и разуме? Или же они все же говорили о логосе, нусе, фрэнесе, доксе, в конце концов?

А если они не говорили о наших разуме и рассудке, как удалось увязать их именно с тем, что называет Кондаков. К примеру, что там разводит рассудок? И как это наш разум занимается познанием божественного и абсолютного? Да и насчет того, как понимание рассудка древними греками отразилось в психологии, мы уже читали у Введенского. И все же, что такое, по понятиям Кондакова, дискурсивное мышление?

«Дискурсивное мышление (от лат.

Discursus — рассуждение).

Форма мышления, которая характеризуется последовательным перебором различных вариантов решения задачи. Чаще всего осуществляется на основе связного логического рассуждения, где каждый последующий шаг обусловлен результатом предыдущего».

Если я правильно понял, рассудок — это форма мышления, работающая на основе связного логического рассуждения. Следовательно, не все виды рассуждения относятся к рассудку? К тому же, рассудок — не совсем связное и логичное рассуждение?

Либо Кондаков перемудрил, либо я его не понимаю.

Однако, так обстоит дело с самым общедоступным слоем психологической культуры, запечатленной в психологических словарях.

Вслед за ними идет слой культуры, воплощенной в общедоступных учебниках. Я хотел пройтись по ним так же, как по словарям, последовательно разбирая их понятия о рассуждении. Но просмотр примерно десятка учебников новой России и Советского Союза показал: у всех их есть общий источник понимания рассуждения. Источник этот — «Основы общей психологии» Рубинштейна. Этим источником и стоит заняться.

Глава 2. Рубинштейн

История все расставила по своим местам, и с ее высоты стало очевидно: в довоенном Советском Союзе было лишь два крупных психолога — Выготский и Рубинштейн. В науке, конечно, в политике их было значительно больше. Все остальные либо были зависимы от них, либо были самостоятельны, но не доросли. При этом Выготский выглядит как-то романтичней и одаренней, но у него нет работ по общей психологии, и поэтому его последователи не могут стать школой. Школа осталась только после Рубинштейна, и по ней до сих пор развивается вся наша научная психология.

Сергей Леонидович Рубинштейн (1889–1960) учился в Марбурге. Там он в 1913 году окончил философский факультет и защитил докторскую диссертацию «Очерк проблемы метода», которая в 1914 и была там же опубликована. Затем он переехал в Одессу и с 1919-го доцент, а потом и профессор кафедры философии и психологии Одесского университета. С 1930 по 1942 — зав. кафедрой психологии Ленинградского государственного педагогического института. Затем он переезжает в Москву и заведует кафедрой психологии МГУ, с 1945 по 1949, а потом с 1956 по 1960 — заведует сектором психологии в Институте Философии АН СССР.

Чтобы стать действительно ведущей фигурой в нашей психологии, надо работать в Москве. В 1940-м году Рубинштейн создает работу, которая и заложила основы всей советской школы психологии — «Основы общей психологии». В 1942 году он получает за нее Сталинскую премию, что позволяет ему оказываться в Москве.

Это определенно было «кадровой перестановкой» — власть подсказывала психологам, что есть верный курс в их науке. Поэтому предшествовавший поиск Рубинштейна можно считать одобренным, как путь к созданию подлинно марксисткой психологии, о которой было заявлено красными идеологами еще в начале двадцатых.

Правда, в 1947 году Рубинштейн оказался одним из тех, кого «критиковали» как космополита, то есть человека без родины, живущего мировыми ценностями, а не ценностями этой страны.

Какой страны, любопытно узнать?

Если Советского Союза, то и весь марксизм был космополитичен. Если же России, то не было после революции такого психолога, который бы исходил из своих русских предшественников. Сочинения их действительно оставляют ощущение, что это стая американского воронья, готовая, как германские евреи с приходом фашистов к власти, сняться и улететь в Америку. Как они и сделали, когда начались гонения.

Но увязывать эту черту ранней советской науки с тем, что ее, по преимуществу, делали евреи, не приходится — все наши психологи той поры космополитичны. Думаю, по двум причинам: русскими быть нельзя, потому что тогда ты затаившийся враг «из бывших», а сама наука, включая марксизм, требует от ученого оторваться от родных корней и стать членом международного научного сообщества. И Рубинштейн, и Лурия начинали с зарубежных публикаций. Значит, вполне могли уехать или остаться там. Но не уехали. Не уехал и Выготский. Они и не хотели, они хотели жить здесь. Но вот душой они действительно были не в России, а в Науке…