Особая папка «Барбаросса»

«В разговорах о полете Гесса в штабе Гитлера под большим секретом передавалось, что Гесс взял с собой в Англию меморандум об условиях мира с Англией, составленный им и одобренный Гитлером. Суть меморандума сводилась к тому, что Англия должна была предоставить Германии свободу действий против Советской России, а . Германия со своей стороны соглашалась гарантировать Англии сохранение ее позиций в колониальных владениях и господство в средиземноморском бассейне. В меморандуме, кроме того, подчеркивалось, что союз «великой континентальной державы Германии» с «великой морской державой Англией» обеспечит им господство над всем миром.

Стало также известно, что с февраля 1941 года Гесс интенсивно занимался разработкой политических и экономических предложений, которые должны были лечь в основу переговоров с англичанами. В разработке этих предложений принимали участие руководитель зарубежной организации национал-социалистской партии Боле, министерский советник имперского министерства хозяйства Ягвиц, генерал Карл Хаусхофер и брат Гесса Альфред Гесс, являвшийся заместителем Боле».

Не может быть сомнения, что Гесс довел до сведения англичан свои идеи в самом развернутом виде. Во-первых, в сохранившемся протоколе беседы между Саймоном и Гессом от 5 июня зафиксировано, что Гесс пожелал сообщить нечто важное Саймону «с глазу на глаз». Текст самого сообщения в протокол не включен. Во-вторых, непосредственный свидетель событий того времени английский эксперт по вопросам психологической войны Сэфтон Делмер сообщил уже после войны, что в сентябре 1941 года состоялась беседа Гесса с другим членом английского правительства — лордом Бивербруком. Гесс прямо сказал тогда Бивербруку, что его цель — побудить Англию заключить мир с Германией, дабы затем совместно действовать против СССР[367].

В этой ситуации можно понять и ту роль, которую играл в полете Гесса сам Гитлер. Ставка в этой авантюре была слишком высока, чтобы рисковать личным соучастием. Гитлер, явно поощряя Гесса к полету, сделал вид, будто он не имеет к этому никакого отношения, и Гесс прекрасно понимал такую игру. В частности, в письме, оставленном 10 мая Гитлеру, Гесс давал ему полную свободу действий, то есть предоставлял ему возможность в случае неудачи отмежеваться от его, Гесса, полета. Английский исследователь Джон Лизор пишет по этому поводу: «Приближенные Гитлера понимали, что Гесс выполняет то, что фюрер хотел сделать сам, а Гитлер знал все, исключая дату и время полета, ибо последнее зависело только от погоды. Но он, как профессиональный политик, боялся отождествлять себя с миссией Гесса на тот случай, если она провалится»[368].

Действительно, если обратиться к ходу событий, то Гитлер сначала оставлял за собой некоторую возможность выступить в качестве соучастника полета. Но в тот момент, когда ему стала ясна неудача, он безжалостно отказался от своего любимчика. Кстати, этот метод он применял неоднократно. Несколько лет спустя — в самом конце войны, когда в иной ситуации эсесовский генерал Вольф попытался действовать примерно так же, вознамерившись вступить в контакт с американским эмиссаром Алленом Даллесом и заручиться его поддержкой, — Гитлер занял точно такую же позицию. Дав согласие на миссию Вольфа, он предупредил его, что в случае провала «откажется от него так, как отказался от Гесса»[369].

Миссия Гесса не принесла империалистической Германии успеха. Черчилль был достаточно реалистическим политиком, чтобы принять на веру пение нацистских сирен на пороге «Барбароссы». Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Так и из зловещей саги о действиях международного антикоммунизма в начале 40-х годов нельзя выкинуть полет Рудольфа Гесса.

Дымовая завеса

За несколько дней до начала войны на Востоке Геббельс записал в своем дневнике:

«Наши замыслы в отношении России постепенно раскрывают. Угадывают. Время не терпит»[370].

Действительно, Геббельсу было чего бояться, притом не только ему. Разве можно было скрыть сосредоточение трехмиллионной армии? Генштаб разработал специальный график «Барбароссы», согласно которому дивизии трех групп армий перебрасывались к советской границе в пять эшелонов (всего 17 тысяч железнодорожных составов):

в феврале — 13 дивизий,

в марте — 7,

в апреле — 13,

в мае — 30 дивизий,

в июне — 51 дивизия, в том числе танковые и моторизованные,

в июне — июле — 19 дивизий резерва ставки[371].