Особенности национального пиара

Поскольку все ждали нового появления на сцене чудесно спасшегося царя, дела нового самозванца пошли успешно. Весть о том, что Дмитрий жив, быстро разносилась по Руси. Поляки с ним двинулись — и город сдавался за городом. Он, кстати, тут же поспешил закрепить за собой «авторское право» на имя «genuine (истинного) Димитрия», на «царский бренд».

В общем, «ONLY DIMITRY THE SECOND IS A GENUINE RUSSIAN DIMITRY», как гласил (кто помнит) бессмертный лозунг BOO «Союзплодоимпорт» в 70-80-е гг. А кто не помнит — то и ладно, может, и к лучшему.

«Ведомо нам учинилось, — писал он, — что, грех ради наших и всего Московского государства, объявилось в нем еретичество великое: вражьим наветом, злокозненным умыслом, многие стали называться царевичами московскими». Он приказывал таких царевичей ловить, бить кнутом и сажать в тюрьму до царского указа. Вот так — боролся по-своему с «размыванием бренда».

Лжедмитрий II беспрепятственно дошел до самой Москвы, остановившись в восьми верстах от нее в селе Тушине. Сторонники Шуйского прозвали его Тушинским вором, и это имя осталось за ним в истории. Как первого самозванца узнала мать, так второго должна была узнать жена. Марину Мнишек, возвращавшуюся в Польшу, тушинцы вернули, уверив, что муж ее действительно спасся. Марина не видала трупа, поверила и так была рада, что, возвращаясь к Москве в карете, веселилась и пела. Один доброхот подъехал к ней и сказал: «Вы, Марина Юрьевна, песенки распеваете, оно бы кстати было, если бы вы в Тушине нашли вашего мужа; на беду, там уже не тот Димитрий, а другой».

Марину уговаривали пять дней, чтобы она изобразила нежную радость супругов при свидании. Вор обещал ее отцу 300 000 рублей и северскую землю с четырнадцатью городами. (Одна из самых высоких ставок в истории за единичное ивент-мероприятие). Какой-то иезуит уверял, что с ее стороны это будет высокий подвиг в пользу церкви и государства (а иезуиты убеждать умеют). Марина согласилась играть комедию с условием, что называвший себя Дмитрием не будет жить с нею как с женой... пока не овладеет московским престолом. Спектакль был разыгран еще раз — и снова успешно. Как только разошлась весть о соединении супругов, вору сдались Псков, Иван-город, Переяславль-Залесский, Суздаль, Углич, Ростов, Ярославль, Тверь, Вологда, Владимир и многие другие.

Тушинский лагерь беспрестанно наполнялся и поляками, и русскими. Жили они весело. Окрестным деревням было приказано снабжать войско самогоном и пивом. Проститутки из Литвы, Польши и Московского государства стеклись в Тушино толпами. Да еще жен и девиц увозили в лагерь насильно, отпуская только за деньги. Грустнее всего было главарю всего этого сброда, второму Лжедмитрию. Поляки его ни в грош не ставили, а когда как-то приехали королевские комиссары, и он поинтересовался, зачем, то ему ответили: «А тебе... сын, что за дело? Они к нам приехали, а не к тебе. Черт тебя знает, кто ты таков! Довольно мы уже тебе служили».

Еще один урок для всех, что использует нечистоплотные технологии: легко стать заложником PR-кампании, в которой участвуешь. Это случилось и с Мариной, и с неведомым человеком, который вошел... а лучше сказать — который влип в историю под именем Лжедмитрия II.

В конце концов он переоделся в крестьянское платье и бежал из лагеря в Калугу. Польский ставленник сделал ребрендинг: вдруг он стал великим патриотом, и из Калуги рассылал грамоты, призывая бить поляков, а их имущество свозить ему. И, в общем, он мог бы быть услышан, потому что в 1610 году отношения внутри Тушинского лагеря становились напряженными. Поляков уже начинали воспринимать не как союзников, а как оккупантов.

Но вскоре тушинский вор был зарублен по пьяному делу своим же приятелем.

Через несколько дней Марина Мнишек родила сына, которого назвала Иваном. Она требовала ему присяги как законному наследнику русского престола. Как мы уже знаем, когда Смута кончилась, именно этого несчастного трехлетнего мальчика принародно и повесили. Был ли он сыном Лжедмитрия II, до сих пор неизвестно.

Напоследок появлялся еще один самозванец в Астрахани. В очередной раз чудно спасшимся Дмитрием назвал себя бывший московский дьякон. Его еще успели провозгласить царем казаки, но идея, в общем, выдохлась. Дьякону уже никто не поверил... то ли казнили его в Москве, то ли, арестовав, не довезли, пустили в расход где-то по дороге.

Слово сильнее Смуты.

Россию спас PR

В истории русской смуты наступил наконец момент, когда все ориентиры были утрачены. Нельзя было понять, на чьей стороне правда и на чьей стороне сила. Власть разбилась на множество центров, ни один из которых не был легитимен.

Только действующих царей уже было четверо — второй Лжедмитрий, выбранные в разное время Боярской думой сыновья польского и шведского королей, сын Марины Мнишек. Претендентов на престол — еще больше — от германских императоров Габсбургов до последнего казацкого атамана.

Неясны были границы страны.

Непонятны общественные обязанности. Надо ли сеять хлеб или проще и лучше зарезать барина?