Особенные. Элька - 4

В институте меня все презирают, если до случая с Венерой меня просто жалели, то теперь уж точно, жалеющих не останется, учителя, те, мнение которых действительно важно, скорее всего разочарованы, бабушка не показывает, но я знаю, ее мой выбор тоже не обрадовал. Подруга предала или не предала, не знаю. Один бывший хочет меня вернуть, и использует для этого не слишком честные методы, второй не хочет и не любит, а я схожу по нему с ума. А враги… Я уже и не знаю, что думать. Кто-то в школе хотел меня отравить, и у него почти получилось. Кто и зачем? Приспешник J или он сам? И снова не понятно, зачем? Мне нужны ответы.

— Бабуль, может, ты скажешь все-таки, куда мы летим?

— К матери твоей, — на слове «мать» бабуля скривилась, словно кислый лимон съела, а я обрадовалась. Не ожидала, что увижу Крыса и Еву. Я по ним очень скучаю, по обоим.

— Тот профессор живет в Праге?

— Он там работает в какой-то унылой частной лаборатории, и делает вид, что доволен жизнью.

— А я-то тебе зачем?

— Да, этот старый пройдоха всю неделю мне пел, что устал, собрался на пенсию и больше не хочет никого учить. Ха! Можно подумать, что у него в последние полвека был хоть один достойный ученик.

— И давно вы с ним знакомы?

— Давно, еще до встречи с твоим дедушкой. Кстати, это он моего Красавчика сделал.

— Надо же, — удивилась я. — Такой подарок, видимо, вы близко знакомы.

— На что это ты намекаешь? — притворно возмутилась бабушка.

— Ни на что. А он красивый?

— Эля!

— Что? — улыбнулась я. — Интересно же.

— Он темный.

— Ах, темный, тогда это все объясняет, — также улыбаясь, вздохнула я.

— И он совсем не в моем вкусе.

Ага, а уши у тебя бабуля от жары покраснели, ой и глазки-то заблестели. Ай, да бабуля. Та еще вертихвостка. Один ей ручки целует, второй такие подарки дорогие дарит, то ли еще будет. По мне, так я только обрадуюсь, если у меня новый дедушка появится, вот только надеюсь, что это будет не Алексий Юрьевич. Он, конечно, хороший учитель и нравится мне, но… что-то с ним не так. Это ощущение у меня на уровне инстинктов, как было, так и осталось.

— И москвич он мне вовсе не дарил. Это взятка была.

— Взятка? — заинтересовалась я.

— У каждой светлой семьи есть артефакт, наделенный силой, энергией, способный защитить в случае опасности. У нашей семьи таким артефактом был церемониальный нож с россыпью бриллиантов на рукоятке. Не знаю, откуда и когда он появился, но магию излучал сильную и защищал исправно. Обычно реликвии прячут и посторонним не то, что трогать, даже смотреть на артефакт не разрешается. В основном из соображений безопасности. Нож на своих-то иногда странно реагировал, а на чужих и подавно. Так вот, в ту пору я служила в департаменте по установлению более тесного контакта с различными расами, в том числе и с темными. Познакомилась с Ильей. Он был таким забавным, добряк добряком, все копался в своих железяках и ничего больше вокруг не видел. А как узнал, кто я, очень захотел увидеть наш родовой артефакт. Я, конечно, отказала, а он все упрашивал, упрашивал, ну, я и ляпнула сгоряча, что дам глянуть, только если смогу как птица летать по воздуху без всякой магии, сказала и забыла. Лишь бы отстал. Он и отстал, ровно на полгода, а потом появился вместе с моим Красавчиком. Как я могла отказать?

— И ты украла нож?

— Позаимствовала, — поправила бабушка, и грустно вздохнула. — Отец тогда впервые в жизни меня ударил. Сама мысль, что я что-то сделала для темного привела его в бешенство, а осознание, что отдала самую главную реликвию семьи, заставило сорваться.

— Бабуль, и ты стерпела?

— Стерпела. Он ведь был моим отцом, милая. Родителей, как говорят, не выбирают. А вот когда он силой хотел заставить сделать аборт, вот тогда я терпеть не стала. В тот день я поняла, что больше не часть этой семьи, пора создавать свою.

— А что с тем ножом дальше было?

— Да ничего. Илья что-то там почеркал в своей тетрадке, провел какие-то расчеты, а потом мне пришлось забрать нож. На этом все и закончилось.

— Зато у тебя остался москвич. Странно, а я думала, он дедушкин. Он же на нем ездил, я помню. И как только не просек, что он волшебный?

— Еще бы он просек. И твой дедушка действительно ездил на нем. Тогда я была спокойна, что в аварию он не попадет, никакой лихач в него не въедет, и машина по дороге не сломается. Жить с человеком иногда тяжело, тяжело осознавать, что он уязвим. Гриша был очень сильным, но все же он был человеком, со всеми человеческими неприятностями.

Больше я бабушку не тревожила. Когда она вспоминает о дедушке, то для нее это боль, светлая боль, но такая же сильная, как и раньше. Это нужно просто прожить, мгновение печали, и лучше в такой момент просто не мешать, просто быть рядом. Я даже задремала слегка. Все-таки отвыкла жить вот так, без тревог, расслабилась.

— Бабуль, ты поэтому не хотела, чтобы я темной стала? Знала, что после смерти мы окажемся по разные стороны?

— И никогда не встретимся больше. И ты будешь там одна.

— Там будет Бальтазар и Ева и…

Он. Зачем мне свет, если его в нем не будет? Хотя Бальтазар и намекал на что-то…

— Бабуль, а что такое зов?