Особняк Лунного цветка (СИ)

— Я отдал свою жизнь в обмен на жизнь человека, которого любил. Не приложил усилий, чтобы повернуть ситуацию в менее плачевное русло. Я сдался и тем самым причинил ужасную боль. И сейчас расплачиваюсь за то, что опустил руки. Не повторяй моих ошибок. А сейчас я очень прошу тебя вернуться в свою комнату и лечь спать.

Глава 9. Мой Вредина

Я лежала на своей кровати, поджав колени к груди, а пальцы у моего лица невольно сжимали холодный металлический ключик от входной двери. Казалось, что такое положение подарит больше спокойствия и ощущения безопасности, но почему-то всё моё тело мелко дрожало: то ли от того, что оставшись на едине с собой я позволила себе расслабиться и дало знать сильное эмоциональное перенапряжение, то ли от безумно приятного запаха парфюма, что остался на моих ладонях. Я обернулась и посмотрела на мягкую игрушку, что сидела на соседней подушке.

В самый первый вечер в этом особняке от игрушки пахло так же. Выходит, дворецкий был в этой комнате и прикасался ко всем вещам в ней.

Серафим настырно не собирался покидать мою голову и от этого сердце в моей груди заходилось бешенным ритмом. Стоило огромных усилий оставаться на месте, а не бежать по особняку, чтобы снова прижаться к тёплой груди и вдохнуть этот запах, но уже на его владельце. Казалось, что я сходила с ума, мысли о нём становились навязчивыми и это могло стоить мне жизни.

А что, если убийца — это он? — промелькнула в голове мысль, но я быстро прогнала её прочь. Это слишком нелогично. Зачем Жнецу смерти убивать человека? Он должен забрать его душу, а не лишить жизни. Анна тоже…ей просто незачем нас убивать, но если вспомнить её слова:

«Каждый раз, когда вижу его, вспоминаю всё, что он со мной сделал!», возникает вопрос, о ком она говорила и не был ли этот кто-то сам Георгий. Могла ли она ему за что-то отомстить? За что-то, чего он не помнил. Что же случилось с Анной, что она наложила на себя руки, если следовать логике сказанных Серафимом слов?

Сердце в груди болезненно сжалось, когда перед глазами заплясал уродливый шрам на его запястье. Видимо, этот человек значил для него больше, чем сама жизнь. Где-то в груди зашевелилось неприятное чувство…а любил ли меня так кто-то? Больше себя…больше самой жизни. Да и способен ли ещё кто-то на такие чувства?

Все эти мысли огорчали и злили одновременно.

Я схватила подушку и с силой кинула её в стену, но немного промахнулась и попала в стоявший чуть левее книжный шкаф. От удара он слегка покачнулся, и с верхней полки на пол с грохотом упала записная книжка.

В это же мгновение в дверь нерешительно постучали.

— Амина? — раздался голос Даниила. — Мы можем поговорить?

Я покосилась на дверь, решая для себя стоит ли впускать в свою комнату парня, после всего, что случилось в особняке. Но, с другой стороны, он спас мне жизнь, когда кто-то пытался меня убить и он один из немногих, в чьей невиновности я полностью уверенна. Он не убивал Георгия. Физически не мог.

— Подожди секунду, — я подняла с пола подушку и бросила её обратно на кровать.

Ключ повернулся в замочной скважине и нажав на ручку я приоткрыла дверь.

Даниил стоял напротив, уперев руку в стену рядом с дверью. Его лицо казалось бледнее, чем обычно, а в глазах читалась смесь ясности с грустью и чем-то ещё, что я не могла распознать.

— Что случилось?

Он поднял на меня глаза, но казалось, что смотрел он куда-то сквозь.

— Я вспомнил кое-что, — его слова от чего-то заставили сердце забиться в разы чаще, — ты должна это услышать.

Я молча кивнула головой, ощущая странную растерянность и уступила ему дорогу.

Парень медленно вошёл в комнату потупив взгляд в пол и, хромая, направился в сторону стула, возле письменного стола.

Меня укололо чувство вины, в очередной раз.

— Не знаю, с чего начать, — парень тяжело вздохнул, прикрыв глаза, между бровей пролегла морщинка, а губы слегка скривились, — это всё…

Молча подняв с пола записную книжку, я села на край кровати и провела кончиками пальцев по выцветшей обложке, совершенно молча. От чего-то было страшно сбить парня с мысли.

Он молчал, видимо подбирая получше слова. Но с каждой новой секундой мне становилось всё тревожнее.

Помотав головой, я открыла записную книжку и глаза зацепились за строчку, написанную знакомым подчерком:

«26 октября. Мне трудно писать об этом. Меня разрывает на части от боли. Его больше нет. Я не смогла спасти его….»

В глазах начало мутнеть и дышать стало тяжело. Это чувство дежавю, щемившее сердце…

— Амина? — взволнованный голос Даниила доносился будто издалека. — Ты в порядке?

«Даня. Мой Вредина. Его больше нет».

— Амина! — и всё погрузилось во тьму.

*******

Заведённые за спину руки саднили от стянутой на запястьях кабельной стяжки. Голова казалась очень тяжёлой, веки то и дело норовили закрыться, но я из последних сил боролась с накатывавшим на меня сном.

Как так могло получиться? Ведь, казалось, я была так осторожна, но всё равно попалась.