Очень сложно контролировать агента, особенно когда ты находишься от него далеко. Поначалу он ошалел от такой суммы. И приходилось его увещевать. Неразумные траты привлекают внимание не только окружающих, но и налогового органа, полиции, контрразведки. В Европе, с ее высокими налогами, всегда подозрительны приобретения новых автомобилей, недвижимости, предметов роскоши. Что-что, а доносительство они впитывают с молоком матери.
Вот и первый «гонорар» я ему отдавал частями. Он хотел купить новую машину. Грезил ей. Я объяснил ему, что нужно купить в кредит, тогда никто не будет завидовать и подозревать. И вот он частями, на деньги, полученные от меня, погашал автокредит. Так, постепенно, приучал его не жить расточительно, не привлекать к себе внимание. Не бахвалиться в компании за бутылочкой «Божоле-нуво», молодое вино сильно ударяет в голову и тянет на «подвиги», типа могу скупить все это кафе. Да и язык становится длиннее твоего роста.
Вербовочный процесс – дело тонкое и деликатное. И не заканчивается при выражении согласия иностранного гражданина оказывать содействие российской разведке в интересах контрразведки. Зачастую бывают и казусные ситуации, например, когда перспективного источника разрабатывают две разведки одновременно. Так было с помощником военного атташе Великобритании во Франции. У меня появился к нему подход через его любовницу, но на мой запрос в Москву об изучении его как кандидата на вербовку пришел категоричный отказ с жестким приказом свернуть всю деятельность вокруг данного лица. Потом, в отпуске, уже шепнули на ухо, что наши военные вокруг него круги год как нарезают.
Одно время я подвизался на общении с бывшими сотрудниками министерства обороны и военной разведки Франции. Добыл списки, у кого из них были неизлечимые болезни, и под видом писателя, за щедрое вознаграждение, опрашивал дедушек.
Многие старые тайные операции мне были поведаны. Заодно, по косвенным признакам, в Москве и Санкт-Петербурге были задержаны агенты военных разведок стран НАТО. Некоторых удалось перевербовать. Во время перестройки и в девяностых они активно сотрудничали с многими разведками.
Ну и больные старики рассказали немало компрометирующих материалов на современных руководителей разведывательных органов. Тогда они были еще юными, начинающими сотрудниками, делающими первые шаги, совершающими ошибки, о которых были готовы позабыть сейчас. А старикам, на краю могилы, хотелось поговорить. Вспомнить молодость. Свои достижения, промахи, показать себя с наилучшей стороны, покритиковать нынешнее руководство за мягкотелость. Очень много интересного можно узнать, набравшись терпения и энной суммой денег.
Не поверите, но деньги нужны даже тем, кто одной ногой стоит в чистилище. Дедушки вскорости умирали из-за болезни, а их воспоминания анализировались, сопоставлялись с имеющейся информацией. Часть информации использовалась как выводная, чтобы не совершать ошибки, выявлялись новые признаки ведения подрывной деятельности разведслужб на территории России и сопредельных государств с целью дестабилизации политической и экономической обстановки. И резидентуры иностранные в России не сворачивали свою деятельность, а в последнее время, наоборот, активизировались. Даже стали «расконсервировать» агентуру, замороженную десяток лет назад. Это один из признаков или переворота, или «особого периода» – предвоенного.
Запомнился мне разговор с одним из полковников. Это был старик, родившийся в годы Второй мировой войны в шале на юге Франции. Здесь же он коротал свой оставшийся век.
Мы сидели во дворе под цветущей яблоней. На столе стоял большой глиняный кувшин с домашним вином, сыр, отварное мясо.
Полковник разлил вино по стаканам, поднял свой, посмотрел на свет цвет вина, покрутил немного, понюхал: