Особое мясо

Он тяжело вздыхает. Накатившая усталость валит его с ног. Растущий камень, кажется, занял уже всю грудную клетку. Спорить сейчас с кем бы то ни было он не собирается. Ни с Нелидой, ни с сестрой, ни со всеми теми людьми, которые соберутся на эту пародию под названием «поминки», на так называемое прощание. Они сделают это только ради хороших отношений с его сестрой. Эти люди и с отцом-то толком не были знакомы. Многие из них ни разу не позвонили за все эти годы, чтобы справиться о его здоровье. Внезапно он начинает смеяться и говорит:

— Ладно! Пусть делает что хочет. Пусть хоть что-то организует, хоть за что-то возьмется. За много лет это будет единственное ее семейное дело.

Нелида смотрит на него удивленно и жалобно.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства. Вы имеете полное право сердиться на нее. Но ведь она ваша сестра. А семья у человека одна, другой не будет.

Он задумывается над тем, в какой момент Нелида перестала быть просто сотрудницей дома престарелых, отвечающей за содержание его отца, и возомнила, что она вправе давать ему советы, спорить с ним и попутно изрекать пошлые сентенции, раздражающие клише и общие фразы?

— Нелида, передайте мне, пожалуйста, документы.

Медсестра собирается с мыслями. Ее изумлению нет предела. Как же так? Он ведь всегда был любезен с нею, даже, можно сказать, заботлив. Она молча протягивает ему бумаги. Он подписывает там, где указано, и говорит:

— Я хочу, чтобы его кремировали сегодня. Сейчас.

— Да-да, разумеется. После Перехода все так ускорилось. Вы меня подождите там в гостиной, а я пока все организую. Да, кстати, вы в курсе, что усопшего повезут в обычной машине? Катафалков больше нет.

— Да. Это всем известно.

— Ну да, конечно. Я так, на всякий случай. Просто многие люди такие рассеянные и невнимательные. Они думают, что в этой области все по-старому, что со времен Перехода ничего не изменилось.

— Как же, оставишь тут все по-старому! После стольких-то нападений. Об этих случаях во всех газетах писали. Нелида, в этом все люди схожи: никто не хочет, чтобы его покойного родственника сожрали по дороге на кладбище.

— Вы уж меня извините. Что-то я перенервничала. Никак не могу собраться с мыслями. Ваш отец успел стать для меня близким человеком, и мне сегодня тоже нелегко.

В разговоре повисает пауза. Он не собирается давать ей никаких поблажек. Прощения она просит. Ага, разбежался, сейчас извинять буду. Он выразительно смотрит на Нелиду. В его взгляде читается нетерпение. Она меняется в лице.

— Я все понимаю, Маркос. Знаю, что это не мое дело, но все же… У вас в жизни все в порядке? Я понимаю, что сегодняшнее событие — это большое горе. Но в последнее время вы очень изменились. Ощущение такое, что, приезжая сюда, вы мыслями остаетесь где-то в другом месте. У вас мешки под глазами, усталость на лице написана…

Он смотрит на нее и молчит. Нелида продолжает разговор:

— Ну так вот, вы можете ехать в машине с отцом, как сопровождающее лицо — близкий родственник. До самой кремации.

— Нелида, я в курсе. У меня уже был такой опыт.

Нелида мгновенно бледнеет. Она явно об этом

не подумала и коснулась того, что трогать не следовало. Перестраиваясь на ходу, она смущенно бормочет: «Прошу прощения, вот ведь старая дура, как же я могла, простите». Она продолжает извиняться, пока они идут по коридору к гостиной. Там он садится в кресло, а она, спешно предложив ему что-нибудь выпить, молча удаляется, чтобы организовать транспортировку и кремацию.

12

Он возвращается домой и везет урну с прахом отца. Урна лежит на переднем пассажирском сиденье: он просто не знал, куда еще ее положить. Все формальности были улажены быстро. Он видел, как прозрачный гроб с телом отца скрылся в топке кремационной печи. Сам он в это время ничего не чувствовал. Может быть, ему даже стало легче.

Сестра звонила уже раза четыре. Он не брал трубку. В то же время он знает, что она способна приехать в его дом за урной, что готова пойти на все, чтобы соблюсти общественные условности и «проводить папу так, чтоб было не хуже, чем у людей». В общем, поговорить рано или поздно придется.

Он проезжает мимо территории, которая раньше была зоопарком. Теперь у нее даже имени нет. Уже поздно, но он останавливается. В конце концов, еще не совсем стемнело.

Он выходит из машины и двумя руками достает из салона урну.

Вот и вывеска, лежащая на земле. Он перешагивает ее и входит на территорию зоопарка.

Он идет прямиком к вольеру для птиц. Смотровая площадка у вольера со львами? Нет, о ней он даже не думает. Слышны какие-то крики. Это далеко, успокаивает он себя. Скорее всего, это те подростки, которые убили щенков.

Вот и птичник. Он поднимается по лестнице на висячий мостик и долго лежит, глядя в застекленное небо. Оранжево-розовые полосы постепенно уходят к горизонту. Темнеет, приближается ночь.