Особое назначение (СИ)

В касту Отверженных в Мирмеграде чаще всего попадают мирмеции, родившиеся с физическими дефектами. Реже получившие сильные ранения в бою. У них более слабое здоровье, меньше физической силы, чем у сестёр. Немного медленнее работает мозг, хотя некоторые Отверженные могут демонстрировать и выдающиеся результаты в интеллектуальных соревнованиях. Отверженные Мирмеграда зачастую ведут себя более злобно и агрессивно, чем Отверженные в других городах. Неизвестно, с чем это связанно. В Мирмеграде принята политика поддержки Отверженных, им платят пособие, они имеют множество льгот.

В отличие от обычных Мирмеций, Отверженные не способны к размножению. Испытывают отвращение к сексу и прочим любовным отношениям.

Всю эту информацию от Обратной стороны я быстренько проглотил, пробежавшись глазами по всплывшему сообщению. Тут мне, конечно, очень пригодилось умение быстро считывать информацию с доски, пока препод не стёр мелом. Отверженные… как понял, в Мирмеграде их рождается всё больше и больше. Многие считают, что дело в королеве Эгине. Якобы она стареет и уже не может давать здоровое потомство как раньше… Всё больше и больше рождается Отверженных, слабых и больных мирмеций. Они не могут работать полноценно, и их обеспечение ложится на других сестёр.

Уж не об этой ли проблеме говорила мне королева тогда, в нашу первую ночь? Орешек, над которым она бьется, но никак не может раскусить. Суть происходящего ускользает от королевы вопреки предпринимаемым усилиям.

— Мы пришли довести до вашего сведения вам, Святослав Батиков, — сообщили мне мирмеции, остановившись около нашего столика с видом посланцев Смерти. — Что вы отныне занесены в реестр неблагонадёжных граждан Мирмеграда.

Та-а-акс… Что ещё за реестр неблагонадёжных? Звучит почти как расстрельные списки.

— И что сие означает? — спокойно поинтересовался я. Вряд ли меня прямо сейчас начнут вязать и паковать мордой в автозак. Во-первых, нет тех, кто смог бы, а во-вторых эти вредные дамочки умеют только языками трындеть.

— С этого момента и каждую неделю вы обязаны приходить в администрацию города и отмечаться, — произнесла одна Отверженная. — Вы думали, Батиков, что ваше развратное поведение, разлагающее мораль и нравственность жителей города, останется незамеченным?

— Прилюдное прелюбодеяние, пропаганда распутного образа жизни, покупка рабыни… — начала перечислять её подруга.

— Ещё эксгибиционизм, — скромно добавил я, не удержавшись. — И с каких пор покупка рабыни противоречит законодательству Мирмеграда? Да и во всех остальных случаях я закон не нарушал. Иначе бы меня уже привлекли.

— Думаешь, сможешь прикрываться законами вечно? — мирмеции сверлили меня злыми глазами. — Ты сейчас немедленно отправишься с нами и отметишься в администрации!

— Сестры, я впервые слышу о подобном нововведении! — воскликнула Сахаринка, вскинув брови.

— Данный закон ввели только сегодня, — произнесла одна из злодеек. — Глубинный совет одобрил, королева подписала. Теперь есть возможность отмечать всех неблагонадёжных граждан и заставлять их отмечаться каждую неделю.

Сахаринка выглядела удивлённой… кажется, всё время плена её держали без связи с внешним миром.

— Но сёстры! — Сахаринка не сдавалась. — По Мирмеградскому законодательству после принятия новых законов их действие вступает в силу только на следующий день после подписания, если не оговорено иное!

Обе мирмеции выглядели обескураженными. Кажется, они подобного поворота не ожидали. Видимо, дамочки, в отличие от умницы Сахаринки, свод законов города даже не открывали. Их, очевидно, послали ко мне в расчёте на то, что я тоже в законодательстве Мирмеграда ни бум-бум.

— Хорошо, сестра… исключительно под твоё поручительство, — неохотно произнесли мирмеции.

— Я прослежу, чтобы всё было благопристойно и соответствовало нормам морали Мирмеграда, — кивнула Сахаринка с очень серьёзным лицом.

Ещё немного позудев в мою сторону, Отверженные покинули таверну, провожаемые недовольными взглядами посетителей. Кажется, их в Мирмеграде никто особо не любил.

— Отверженных среди сестёр с каждым годом рождается всё больше и больше, — печально произнесла Сахаринка. — Похоже, мама и впрямь стареет…

— Триста лет — это показательный возраст? — спросил я. — Всё, Её Величество пора отправлять на заслуженную пенсию?