Особые отношения

— Интересно, — кивнул он головой, — но вы, я думаю, преувеличиваете, утверждая, что приход Ленина к власти произошел благодаря совпадению обстоятельств. История на самом деле гораздо более случайный процесс, чем многие думают. К примеру, что было бы, если бы шофер эрцгерцога Фердинанда сделал бы неправильный поворот на своем пути в Сараево? Эрцгерцог не был бы убит, не разразилась бы война. Не было бы войны, не было бы революции. — Он склонил голову набок, как бы оценивая, способен ли Джордан усвоить эту крупицу мудрости. — Но ваша политическая оценка событий очень интересна. Вы расписываете все подробно, прямо по пунктам: альфа, бета… В следующем семестре мы займемся…

Джордан вежливо прервал:

— Сэр, позволю себе напомнить, что меня здесь не будет в следующем семестре. Я отправляюсь обратно в Штаты.

Келч разинул рот, как рыба.

— Бог мой, верно. Жаль. Еще бы годик, и из вас могло бы что-то получиться. Ну ладно. — Он возвел руки в жесте отчаяния и театрально уронил их на свое кресло. — Очень был рад, мистер…

— Хоуп.

— Да-да. Стаканчик хереса, мистер Хоуп, в честь вашего отъезда?

— Благодарю вас, у меня назначена встреча. Джордан поднялся. Он сложил свою работу и запихнул в задний карман джинсов, затем достал все свои вещи. Здесь была пара книг, которые надо было вернуть в библиотеку колледжа, фотоаппарат, который он носил с собой повсюду, а также саксофон в черном футляре. Через полчаса ему предстояла репетиция в Куинз, а он собирался еще прогуляться вокруг Медоу, чтобы сделать несколько снимков. Сегодня был его последний шанс сделать это.

Он выпрямился и увидел, что преподаватель глядит на черный футляр с изумлением, прижав руку к сердцу.

— Боже, что это за изобретение? В игре должны участвовать двое. Джордан решил доставить себе небольшое развлечение.

— Это? — Он поднял саксофон за ремешок и глянул преподавателю в глаза. — Сэр, это пулемет с двойным ударом, тип 007, — и доверительно улыбнулся: — Вы знаете нас, американцев: мы уверенно себя чувствуем только с хорошим пулеметом у бедра.

Протянув руку, он пожал ладонь ошеломленного преподавателя.

— До свидания, сэр. Спасибо вам.

Джордан сбежал по ступенькам и вышел на свежий воздух. Он сам выбрал дополнительные занятия с Келчем. Келч был единственным, кто занимался современной советской историей. Но никто не предупредил, что Келч старается не раскрывать свои собственные мысли и любит превращать все в шутку или интеллектуальные игры. Джордану пришлось доходить до этого самому. Такова была специфика Оксфорда.

Джордан вздохнул. Еще одна неудача. Он постоял у площадки для игры в крокет, думая, как хорошо было бы тоже поиграть. Потом последний раз взглянул на здание колледжа. Пемброук был не самым большим колледжем, но у него была своя интересная история. Здесь учился сорок лет назад Вильям Фулбрайт. Одной из мыслей, возникших у Джордана по прибытии, было — послать сенатору Фулбрайту фотографию Пемброука, написав на ней: «Я здесь!» Вспомнив это, Джордан улыбнулся.

Перед колледжем Джордан заметил группу туристов в сопровождении гида. Маршрут легко угадать. Оксфорд утром, Бленхейм и Варвик Касл днем, театр в Стратфорде вечером. Потом бросок на Бат и Лондон — вот вам и вся Англия. Что они от этого получают? Джордан заметил контейнер для мусора, достал свою работу «Власть и экономика в революционной России в 1917 — 20 годах» и бросил в мусор. Затем пересек запруженную машинами дорогу и направился в Крайст-Черч-Мероу.

День был чудесный. В саду Военного мемориала цвели красные розы. Легкий ветер колыхал ветви деревьев. Здесь это называют «Экзаменационной погодой». Внезапно Джордан почувствовал острый приступ зависти к тем, кто сидит сейчас за экзаменационным столом. Это было божье наказание — сидеть здесь, скорчившись над бумагами с утра до вечера на протяжении трех-четырех лет, но все они в конечном счете получат степени и повесят дипломы в рамках на стену. У них будет что показать своим детям.

Джордан остановился, чтобы запечатлеть на фотопленке тенистую, обсаженную тополями дорожку, которая вела к Айсису, затем повернул по направлению на Мертон. Можно было бы учиться еще два года, обругал он себя. Можно было бы добиться предоставления стипендии и на третий год, и получить степень бакалавра философии. Это звучит.

Прошлым ноябрем Никсон учредил лотерею для тех, кто потенциально мог быть призван. Каждый получил свой номер; тем, у кого номер оказался маленьким, призыв грозил почти наверняка; те же, у кого номер был большой, наверняка не попали бы во Вьетнам до окончания войны, а завершиться она должна была. Ведь Никсон должен в конце концов прислушаться к мировой общественности и к тому же выполнить свои собственные обещания. Прошлым декабрем Джордан получил свой номер. Он был большим, трехсотым с чем-то. В тот день он отправился в церковь и поблагодарил Бога за это известие. Он воспринял это как подтверждение того, что судьба никогда не вынудит его брать в руки оружие.