Особый склад ума

— Нужно осмотреться и немного привыкнуть к здешней жизни. Тут все такое чистое, что, верно, заскрипит, если провести пальцем. И правильное. Поневоле начинаешь задумываться, что произойдет, если ты громко рыгнешь в общественном месте. Может, выпишут штраф. А то и арестуют. Прямо мурашки по телу. И что, людям тут нравится?

— О да. Ты, верно, удивишься, если я тебе расскажу, сколь многим они готовы пожертвовать ради этой иллюзии безопасности. И ты также удивишься тому, как быстро сама к ней привыкнешь. Что, Мартин вам оказался полезен?

— Этот невероятный Халк?[93] Где ты его раскопал?

— Собственно, это он меня отыскал.

— Ну, он показал нам город, затем привез в этот дом — ждать, когда ты приедешь. Как он получил эти шрамы на шее?

— Не знаю.

— Должно быть, с этим связана какая-то история.

— Не уверен, что мне хочется попросить ее рассказать.

Сьюзен рассмеялась, и Джеффри подумал, что впервые за много лет слышит смех сестры.

— Он не показался мне таким уж крутым парнем.

— Он очень опасен, Сьюзи. Не доверяй ему. Кроме нашего отца, это самый опасный человек, с которым нам придется иметь дело. Хотя нет, поправлю себя. После еще одной личности, которую я собираюсь навестить.

— О ком ты?

— О человеке, который, возможно, захочет мне помочь. А возможно, и нет. Не знаю.

— Джеффри… — начала Сьюзен неуверенным голосом, — мне нужно кое о чем тебя спросить. Что ты узнал о нашем… — она остановилась, но потом все же закончила: — о нашем отце? Нет, звучит как-то не так. О нашем папе… Папулечке… Господи, Джеффри, что ты о нем думаешь?

— Не думай о нем как о человеке, чья кровь течет в твоих жилах. Просто думай о нем как о ком-то, с кем мы в силу неких исключительных обстоятельств должны иметь дело.

Сьюзен поперхнулась:

— То-то и оно. Но что тебе все-таки удалось выяснить?

— Я выяснил, что он хорошо образован, очень богат, знает все ходы и выходы и умеет за себя постоять. А кроме того, он совершенно бессердечен. Большинство маньяков, как правило, лишены всех этих свойств, кроме последнего. Некоторые обладают двумя из перечисленных мною качеств, и тогда их становится чрезвычайно трудно поймать. И я никогда не слышал ни об одном преступнике, у которого был бы набор из трех качеств, а уж о четырех нечего и говорить.

Это заявление заставило Сьюзен похолодеть. Она почувствовала, как у нее вдруг пересохло в горле, и подумала, что ей следовало бы спросить что-нибудь умное или сказать что-то глубокомысленное, но ничего подобного не приходило на ум. Поэтому она почувствовала облегчение, когда Джеффри спросил:

— Как мама?

Его сестра оглянулась через плечо и посмотрела на лестницу, ведущую наверх, в спальню, где отдыхала мать.

— Держится молодцом, — ответила Сьюзен. — У нее боли, но она вроде стала меньше хромать, что кажется мне довольно странным. Думаю, все это неким удивительным образом придает ей силы. Джеффри, ты знаешь, до какой степени она больна?

Теперь настал черед помолчать ее брату. Он мысленно опробовал несколько возможных ответов, пока наконец не остановился на следующем:

— Очень опасно.

— Вот именно. Очень опасно. У нее последняя стадия.

Теперь они замолчали оба, словно силясь до конца постигнуть смысл этих слов.

Джеффри пришло на ум, что прошлое отца чем-то напоминает поверхность сырого цемента, сперва тщательно выровненную, а потом застывшую. А прошлое матери он счел похожим на полотно, расписанное яркими красками. И в этом, по его мнению, заключалась большая разница между ними.

Наконец Сьюзен кивнула и сказала:

— Но маме самой хочется быть здесь. Собственно, как я уже говорила, она, похоже, чувствует прилив энергии. Она была очень деятельной и активной весь день, который мы провели в пути.

Джеффри помолчал, но потом его озарила новая идея:

— Как ты думаешь, не могла бы мама какое-то время провести одна, предоставленная самой себе? Недолго. От силы день.

Сьюзен не стала отвечать напрямую.

— Что ты задумал? — спросила она.

— Может быть, я взял бы тебя с собой на одну встречу. Мне надо кое с кем поговорить. Это дало бы тебе некоторое представление о том, чему нам приходится противостоять. А еще позволило бы тебе лучше понять, чем я зарабатываю на жизнь.

Сьюзен, заинтригованная, приподняла брови.

— Звучит заманчиво, — произнесла она. — Но вот оставлять маму одну как-то не слишком хочется… — Вдруг у себя за спиной Сьюзен услышала звук шагов и, обернувшись, увидела мать, которая стояла на нижней ступеньке лестницы, глядя на дочь и на изображение Джеффри на экране.

Диана заговорила, с улыбкой отвечая на заданный вопрос и от своего лица, и от лица дочери:

— Привет, Джеффри. Я услыхала твой голос и сперва подумала, что это сон, однако потом поняла, что это вы разговариваете по громкой связи, и решила спуститься. Жду не дождусь, когда мы все трое опять окажемся вместе.

Диана повернулась к Сьюзен и порадовалась тому, что после стольких лет непростых отношений ее дети, кажется, полностью восстановили родственные связи друг с другом. Ей даже показалось почти забавным, что этим они, возможно, обязаны человеку, от которого столько лет назад убежали.