Особый склад ума

Джеффри вылез из салона и достал из кармана маленькую кожаную коробочку, в которой лежали кое-какие металлические инструменты. Он вынул стальной пинцет и опять нырнул в салон. Нагнувшись, он осторожным и в то же время уверенным движением вытащил конверт из руки Мартина, стараясь не прикасаться к телу. На конверте он увидел выведенные сверху печатными буквами инициалы «Дж. К.» Надпись была сделана черным жирным карандашом.

Джеффри начал было открывать конверт, но затем остановился.

Он обернулся и сделал рукой знак, приглашая Сьюзен подойти ближе. Та кивнула и отошла от Дианы, все еще прихлебывающей кофе.

— Что это? — приблизившись, спросила Сьюзен.

Джеффри увидел, что его сестра старательно отводит взгляд от автомобиля. Однако потом, сделав над собой усилие, она все-таки наклонилась и заглянула внутрь. Спустя пару секунд Сьюзен выпрямилась:

— Ужасное зрелище!

— Он был ужасный человек.

— И его ждал ужасный конец. Однако…

— Этот конверт был у него в руке. Ты ведь специалист по словесным играм. Мне думается, тебе следует прочитать это вместе со мной.

Сьюзен внимательно осмотрела конверт и стоящие на нем инициалы «Дж. К.».

— Что ж, — сказала она, — не думаю, что могут быть какие-либо сомнения относительно того, кому это письмо адресовано. Открывай.

Осторожно орудуя пинцетом, как это, пожалуй, сделал бы прикомандированный к хирургическому отделению врач-ординатор, не вполне уверенный в ловкости своих рук, Джеффри вскрыл конверт. Он был запечатан с помощью клейкой ленты, а не с помощью заранее нанесенного клея, по которому надо проводить языком, увлажняя его слюной, и Клейтон отметил эту деталь с сожалением. Внутри конверта лежал сложенный лист обыкновенной писчей бумаги. Ухватив его за край, Джеффри развернул его на капоте автомобиля.

Какое-то мгновение брат и сестра молча смотрели на то, что предстало их глазам.

— Черт побери! — прервала наконец молчание Сьюзен.

Лист бумаги оказался совершенно чист.

Джеффри удивленно поднял брови и прошептал едва слышно:

— Ничего не понимаю.

Он повернул лист другой стороной и увидел, что на ней тоже ничего не написано. Тогда он приподнял его повыше, подставляя лучам заходящего солнца и высматривая следы, оставленные пером, поскольку предположил, что послание могло быть написано лимонным соком или какой-нибудь другой жидкостью, которая становится видимой при каких-то особых условиях освещения.

— Придется отослать это в какую-нибудь лабораторию, — пробормотал он. — Существуют разные способы выявлять скрытый текст. Лампы черного света, лазерные технологии и так далее и так далее. Интересно, зачем ему понадобилось утаивать написанное?

Сьюзен покачала головой:

— Как, неужели ты так ничего и не понял?

— Чего не понял?

— Страница действительно пуста. Это и есть послание, адресованное тебе.

Джеффри быстро вдохнул уже начинающий холодеть воздух.

— Поясни, — попросил он.

— Чистый лист может быть не менее красноречивым, чем исписанный словами. Он, пожалуй, может сказать даже еще больше, чем письменный текст. Например, заверить тебя, что ты ничего не знаешь. Или заявить, что личность отца тебе неизвестна, что она для тебя непрочитанная повесть. Кстати, этим он мог попросить верить только тому, что видишь сам, а не тому, что тебе говорят другие. Что такое маленький ребенок для отца? Начинаешь с пустой страницы, а потом в процессе воспитания формируешь его личность. С этим вообще может быть связано множество образов. Взять, например, белый холст, на котором художнику еще предстоит сделать первый мазок. Или чистую страницу, на которой писатель вот-вот начнет писать свой роман. Все это очень символично. Сила того, о чем автор не говорит, куда значительнее всего, что он мог бы сказать. Это мир символов и еще раз символов.

Ее брат медленно кивнул, начиная наконец понимать, о чем идет речь:

— Полицейские имеют дело с конкретикой.

— А убийца имеет дело с о́бразами.

Джеффри снова глотнул прохладного воздуха:

— И профессор, учитель…

— Должен оказаться способен соединить то и другое, — подхватила Сьюзен.

Джеффри отвернулся от автомобиля и сделал несколько шагов по идущей в сторону от дороги тропе. Сьюзен какое-то время наблюдала за тем, как он уходит все дальше, а потом быстро его догнала. Они пошли рядом, каждый погруженный в свои мысли. Наблюдая, как брат борется со своими неясными опасениями, Сьюзен и сама почувствовала, как в душу закрадывается страх.

— Нужно сматываться отсюда, к чертовой матери! — проговорил он, внезапно остановившись.

— Нет, — ответила она. — Отец нас нашел. И больше прятаться мы не станем.

— И что нам тогда остается делать? Арестовать его? Убить? Попросить оставить нас в покое?

— Не знаю.

— Он порождение зла.

— Я это знаю.

— И он часть нас. А может быть, и наоборот: мы часть его.

— И что же?

— Не знаю, Сьюзи.

И они опять замолчали.

Джеффри, отвернувшись от сестры, смотрел на тропу.

— Какого дьявола, что он здесь делал? — внезапно спросил он.