Осознание

Кто бы и что бы обо мне плохого не думали, но скажу, что мне нравилась эта работа. Я чувствовала себя нужной. И не только на кухне, где как я заметила, все споры прекращались с моим появлением. Абсолютно незнакомые люди становились более улыбчивыми при виде меня. Даже вечно загруженный Сомов, если вечера проводил в особняке и просил подать ему ужин в кабинет, при виде меня сразу расслаблялся, улыбался и уговаривал рассказать, как мне живется. Он очень был недоволен, если я к нему обращалась на «вы». «Ты не мой подчиненный» - говорил он, и я не сразу поняла, при чем тут это и уважительное обращение. И я, обращаясь к нему по фамилии, но на «ты», рассказывала. Понятно, что я не долго разговоры с ним разговаривала. Так, только по несколько минут пока выставлю ему на столик отдельный перед диваном ужин, да когда зайду забрать посуду. Так уж получилось, что это стало моей почетной обязанностью. Солдаты никогда добровольно не хотели идти в кабинет к генералу, у которого от небрежной одежды просто голову откровенно срывало, и он мог наорать. А мне Сомов даже замечании ни разу в жизни не сделал. Все ему вкусно, все ему хорошо, Сашенька, спасибо тебе огромное. И так далее. Если я думала вначале, с легким испугом, что он просто не ровно дышит на меня, то шеф-повар однажды прояснил ситуацию:

- Не считай Сомова извращенцем. Он маленьких девочек не насилует, и в постель к себе не тянет. Просто ему, как и любому просто приятно видеть тебя. Ты симпатичная. Не более. Ему приятно видеть хоть кого-то гражданского в окружении форм, званий и знаков различий.

Я кивнула с улыбкой и обещала про Сомова больше плохого не думать. Вообще, общение с Сомовым несколько раз принесло свои плоды. К примеру, в один из вечеров, буквально через месяц после ухода Артема, я застала генерала в кабинете сидящим за столом и обхватившем в отчаянье голову. Как обычно, выгрузив с подноса тарелки и стаканы на маленький столик у дивана, выложив чистое полотенце, которое Сомов использовал как салфетку, я осторожно сказала:

- Я ужин принесла. Поешьте, господин генерал. Он поднял на меня раскрасневшиеся глаза и помотал головой:

- Позже.

- Остынет все. - Сказала я и немного разозлилась. Он же сам потребовал подать ему ужин наверх. Так чего теперь кочевряжится?..

- Ничего страшного. Пусть остывает. Я пожала плечиками и уже хотела уйти, но не удержалась и спросила:

- Случилось что?

Генерал честно взвесил, кажется все за и против. Рассказывать мне или нет. Он некоторое время молчал и только потом произнес:

- Да. Случилось…

- Что-то страшное? - вскинула бровь я. Сомов помотал головой и сказал:

- И страшное, и очень неприятное. У вас тут партизаны… Ты, кажется, даже знакома с ними. Так мне мой адъютант говорил. Да и Лидер что-то такое… - Я ничего не стыдясь, честно и гордо кивнула, и он продолжил: - Они перешли реку и даже соединились с партизанами Попова. В соседнем районе мне такие претензии предъявляют, что я их не удержал у себя и не уничтожил, что стыдно становится. И понимаешь, соседи правы! Сколько мы Лесного Василия обкладывали, сколько уничтожали. Он все равно уходит. И мстит потом. За месяц у нас потери от него такие, что мне даже нечего в оправдание свое сказать. Командование обещало, если я не разберусь с ним, досрочно переместить нас на фронт, а сюда отвести на пополнение и отдых, по их мнению, более толкового Заборного. Хотя при чем тут я, не понимаю. Партизанами должны заниматься внутренние войска. Где они? Почему не ввели на эти территории? Почему армия должна работать с населением и бороться с партизанщиной? Но теперь, Василий перевалил реку. Мы все боялись, что Попов к нему переберется, и на этом все и строилось. Василий здесь схронов понаделал, он здесь все обжил. Все знает. Что ему на другой стороне делать? Никто не думал, что он в такую погоду и в такой холод форсирует в обход бродов и мостов вплавь реку. Но он это сделал… уничтожил несколько блокпостов на дорогах и вырвался в холмы. Сейчас уже с Поповым объединились. Нанесли совместный мощный удар по железнодорожным складам. Все пожгли. А на последок, когда их стали выжимать резонатор запустили. Общее число погибших с нашей стороны, больше полутысячи человек. С того района уже депешу командованию отправили, что данная акция стала возможной только по моему попустительству. Свалили с больной головы на здоровую. Вот думаю, что отвечать буду…

Я не могла ему помочь или подсказать. Да и мысль что шрамам надрали задницу партизаны не вызывала во мне ничего кроме странного удовлетворения. Наверное, я просто не отождествляла тех, кого там Василий отправлял к предкам с теми, кого я тут кормила и кому на стол подавала. Но я смогла изобразить озабоченность на лице и спросила:

- Вам сильно попадет? Сомов рассмеялся и сказал: