Осознанный аутизм, или Мне не хватает свободы

Первая его реакция в тот момент, когда я протянула руку к игрушке со словами: «Смотри, Сережа, что может человечек делать», — конечно же, ор и визг. Он искренне думал, что я хочу помешать ему и отнять игрушку, и всячески сопротивлялся любому вмешательству. В такие моменты важно не испугаться реакции ребенка, а, понимая ее истоки, осуществить задуманное с учетом особенностей ребенка. С учетом его страха и недоверия к любому вмешательству и любому новому. Когда он понял, что может делать эта игрушка, то с удовольствием рассматривал ее и изучал, как она действует. Но понял, увидел и расширил возможности взаимодействия с игрушкой только потому, что, несмотря на его протесты, я показала ему то, что намеревалась.

* * *

Аутизм — это в некоторой степени состояние, приближенное к нирване, к йоге. Это погруженность в себя и сосредоточенность на внутреннем состоянии без учета внешнего. Только причины ухода разные. Для аутистов это способ защиты от внешнего мира, к которому они не сумели адаптироваться. Это состояние глубокой внутренней сосредоточенности, на которое на первых порах тратится масса энергии, а потом оно уже входит в привычку.

* * *

Кому-то из детей необходима большая свобода, а кому-то нужны хоть какие-то границы.

* * *

И Артур, и Кристина закрывают уши руками, но по разным причинам, несмотря на внешнюю схожесть. Артур очень аутичный, он всего боится, и это один из его способов защиты. Кристина намного более включена, но она пуглива, боится громких и резких звуков, но это не является тотальной защитой, это ситуативная реакция.

И в том, и в другом случаях я буду действовать примерно одинаково. Каждый раз я терпел и во убираю их руки от ушей, вкладывая их ладони в свои, и защищаю собой. Я отвлекаю и увлекаю их чем-то на фоне пугающего их шума, звука, действия, мира, в то же время поддерживая их своим состоянием. Тем самым я тренирую и вырабатываю устойчивость и уверенность.

* * *

Сережа выключен всегда, на внешние раздражители не реагирует, постоянно пребывая в прострации. Наблюдение за такими детьми — это как просмотр эпизода из фильма без звука. Такой ребенок стопроцентно включен, но включен внутрь себя. Его нужно фиксировать на любых внешних факторах, структурировать и развивать его включенность вовне.

* * *

Принесли сегодня на занятие с Костей огромное зеркало. И бегали туда-сюда, вновь отрабатывая имена и навык включенности на протяжении всего часа.

Я все время рядом с Костей, а помощник Саша в домике.

— Где Саша? — спрашиваю я Костю и сама же ему показываю его. — Вон он, — говорю я, в то время как Саша начинает привлекать к себе внимание и звать Костю.

Как только он его замечает, мы со страшной скоростью бежим к нему. То есть я бегу, а Костя бежит со мной, потому что я держу его за руку.

— Смотри, Костя! Вон там Саша! — говорю я и поднимаю свои и Костины руки к Саше, который стоит на верху горки-домика. — Кто там?

— Аса (Саша), — говорит Костя.

— Точно, молодец! — хвалю его я, и мы убегаем от Саши к зеркалу, которое стоит на противоположной стороне зала.

— А это кто? — показываю я на Костино отражение. — Костя, — говорю я, как только он ловит себя в зеркале. — А это ручки, — говорю я и начинаю тянуть его вверх за руки, до тех пор, пока он не отрывается от пола, чем привожу его в неописуемый восторг. — Кто это? — вновь показываю я на отражение.

— Ля (Я), — говорит Костя, а я прикладываю свои и его руки к его груди и вместе с ним повторяю: — Я.

— А это кто? — спрашиваю я и показываю на себя. — Катя, — отвечаю я, поймав его взгляд на себе.

— Тяка (Катя), — повторяет Костя.

— А там кто? — вновь спрашиваю я про Сашу, который машет нам с высоты горки. — Саша, — громко и четко произношу я, а Костя уже готов бежать к нему. Я освобождаю свою руку от руки Кости и убегаю вперед, Костя меня догоняет. — Кто там? — снова спрашиваю я про Сашу. Костя фиксирует свой взгляд на Саше, и тот тут же начинает поднимать его за руки наверх, по ходу раскачивая в разные стороны. Еще какое-то время мы вот так бегали, я спрашивала, показывала, отвечала, Костя тоже пробовал что-то сказать. Постепенно я снижала степень своего участия в этих пробежках, пробегая сначала за руку, потом впереди Кости, потом позади, а потом уже он мог сам бегать от меня к Саше и обратно, получая свою дозу вопросов, ответов и ощущений. Потом я стала менять местонахождение зеркала, сбивая Костю с уже накатанного пути, не требующего сильной включенности. Потом мы все втроем стояли у зеркала, без конца повторяя, кто есть кто, строя рожи, показывая ручки, ножки, голову, пупок и другие части тела. Мы то надували щеки, то закрывали Косте глаза или уши. То тянули его за руки в разные стороны, то качали, неожиданно для него отпуская то руку, то ногу в свободный полет, снабжая все наши действия эмоциональной, яркой, четкой, точечной озвучкой. Но самое главное, у него не было возможности выключиться. Впрочем, и у нас с Сашей такой возможности тоже не было.

Когда занятие закончилось, у Саши возник вопрос: