Останкино. Зона проклятых

Благословение он получил. И немного задержался вместе с Фридой в Венесуэле — примерно на пять месяцев. Все это время он упоенно занимался освоением техники анализа бессознательной моторики человека, которую с удовольствием преподавал ему дядя Стив. Жесты, позы, мимика, реакция зрачков, манера двигаться — все это говорило правду о самом человеке, а вовсе не то, что он говорил. Ник учился видеть ложь и врать даже тому, кто умеет видеть ложь. К концу пятого месяца он так преуспел, что несколько раз удачно соврал Фриде.

Тогда он занимался этим, потому что был увлечен и упивался возможностью видеть то, что скрывают люди. Кроме того, ему нравилась перемена мест, нравилось жить с Фридой на берегу океана, нравилось по-русски беспечно тратить гонорар за фильм, во время съемок которого ему выбили несколько зубов и ударили ножом, нравился дядя Стив. И нравилось думать, что его новое знание поможет ему в работе.

И ведь помогло! Той ночью Таращенко, владевший техникой анализа моторики, не пытался «расколоть» Берроуза и получить какие-то признания. Его целью было понять, врет канадец или нет. Канадец врал, но так, как учил дядя Стив — сопровождая ложь интонациями, мимикой и жестами правдивого человека. Федерал Славик просто не мог предположить, что Коля тоже владеет этим умением, и весьма неплохо. А потому Таращенко, пристально наблюдавший за стрингером, склонялся к мнению, что парень действительно ничего не снял в закрытой зоне.

А его мнение в свою очередь было необходимо Лукашину и Афанасьеву. Сам того не зная, Таращенко выступал в роли третейского судьи, ведь между Вовкой и Павлом Ильичем случился спор, грозящий перерасти в конфликт. Он возник совсем недавно, меньше часа назад. Напор и решимость молодого Лукашина сцепились с осторожностью, расчетливостью и близящейся пенсией Афанасьева. Если бы кто-нибудь подслушивал их, то услышал бы вот что.

— Вова, мне по ночам работать не привыкать, я не ропщу. Но хотелось бы понять, на хрена ты затеял всю эту суету вокруг канадца. Поделись соображениями.

— Охотно, Пал Ильич. Берроуз этот — хитрый лис, один из лучших стрингеров своего времени. Одним из первых здесь появился. С самого начала, как в страну въехал, следы путал. Там все написано, — кивнул он на оперативную справку, которую держал в руках.

— Да читал я, — отмахнулся Афанасьев, небрежно сморщившись.

— Мы, конечно, поздно за стрингеров взялись. Но когда решили ему на хвост сесть, то он вдруг резко пропал. При этом из Останкина не уезжал.

— Думаешь, у него есть свой крот в Экстренном штабе?

— В Экстренном штабе эта тема вскользь поднималась. А о том, что мы его пасти собрались, в Штабе вообще не знали. Так что скорее всего сведения ушли из Останкинского ОВД. Две недели в стране, старается не отсвечивать, а информацию у ментов добыл. Именно ту, которая его касается. Неплохо, да?

— Вова, я тебе верю, что парень крутой. Что кроме этого? Записи у него нет. Передать видео дистанционно вчера или сегодня он не мог. Мне технари клялись мамой. Снял бы раньше — давно съехал бы.

— Кроме этого, Пал Ильич, могу сказать, что я уверен — если бы он ничего не снял, то он бы из зоны и не вышел.

— Да просто понял, что отловят на днях, вот и все.

— Одним словом, чтобы у нас было что-то, надо его плотно брать в оборот. Очень плотно.

— Лукашин, ты что за ковбой такой, а? Чтобы плотно взять, нужны основания. Где они? Очередной стрингер сдаваться вышел, делов-то!

— Пал Ильич, я думаю, что мы прямо сейчас совершаем большую ошибку. Его надо закрывать.

— Володя, ты заметил одну интересную особенность?

— Какую?

— Иностранец он, Володя. Вот что… И иностранцу этому по российскому законодательству грозит административная ответственность. Всего-то — сраный штраф. Забыл, как мы тогда с итальянцем обгадились, а?

— Пал Ильич, да вы что?! Это ж особенный случай! Хрен с ним, что он иностранец! Ведь можно все и по-черному сделать.

— Я согласен! Можно, Вова, и нужно! А кто тебе это позволит, если оснований нет?! Ради чего подставляться-то, а?!

— А если он запись в зоне оставил?

— Ты что? Там сейчас такой режим, что вынести ее нереально. Да и некому. Кто в это ввяжется? Канадцу надо было кого-то из генералов ВВ вербовать или из наших. И если даже допустить такую фантастическую возможность… Все равно она там и сгниет. Если бы снял, он бы ее потащил с собой!

— Пал Ильич! Поверьте мне, я эту братию по долгу службы изучал. Он единственный, у кого были шансы на успех. Его нельзя отпускать!

— Да что ты причитаешь, Лукашин, когда есть объективная реальность. Или ты находишь для конторы аргументы… хотя бы один аргумент, и мы его сразу выводим за рамки закона… Или он платит штраф и едет в Канаду к березкам!

В ответ Вовка сердито промолчал.

— Сейчас с ним Таращенко поработает… Растаращит его как следует да и скажет, врет он или нет. Там методика проверенная. Сколько раз выручала.

— А если врет, то…

— То это сигнал, что надо работать дальше. И не паникуй ты раньше времени. Он у нас всего-то пару часов. Время есть еще. На детектор его посадим завтра, по-любому, что б там Таращенко ни сказал.