ОстанкиНО

Но Матвей Рыло имел привычку время от времени гибельно напиваться. А под ураганным хмелем крушил хрустальные витрины магазинов, ввязывался в кровопролитные драки, якшался с отмороженными бомжами и проститутками.

И всё это ему, конечно, сходило с рук.

Прославленный бард! Каждый день в телевизионном ящике! Попробуй, тронь!

Милиции во всех весях Отчизны дано было строжайшее предписание не забирать его в отделение и даже за криминал не сажать в «обезьянник».

Бутики же с разбитыми стеклами почитали громкие происшествия чуть ли себе не за честь, за внезапный но действенный пиар-ход. В ознаменование приключившегося, они приколачивали медные мемориальные таблички: «Здесь крушил витрины Матвей Рыло».

Спозаранку же, в состоянии фантастического похмелья, на трясущихся ногах Матвей шел за письменный стол, сглатывал горькую слюну и писал свои гениальные тексты, один гениальней другого.

2.

Как-то перед Рождеством с Матвеем случилось необыкновенное.

Он застрял!

Направлялся на сольный концерт в «Олимпийском», который должен был транслироваться по Первому каналу, а оказался в клетке омертвевшего лифта. Рядом какая-то тощая, восемнадцатилетняя девица.

Ну, опоздал, так опоздал…

Неустойки его не пугали.

Однако всё-таки стоило предупредить организаторов шоу.

Достал из нагрудного кармана серебряный мобильник. А тот, сволочуга, разряжен.

С усмешкой абсолютного превосходства взглянул на девицу:

– Эй, крошка, дай-ка мобильник!

Та лишь сморщила конопатый носик:

– Что это такое?

– Красотка, не надо шутить! Я дико опаздываю!

– Я не красотка, а Даша. И, повторяю, что такое мобильник – совершенно не знаю.

Матюша Рыло чуть не выматерился.

Ну, ладно, дура!

Так еще и говорит с ним без всякого пиетета.

А, между тем, вся Россия, от бомжа до олигарха, землю бы стала жрать, но мобильник добыла из-под той же самой земли.

Попросил сам Матвей Рыло! Человек из телевизора! Легенда попрока!

Матюша нажал на кнопку вызова диспетчера лифта.

Молчание…

Вот уроды!

Тогда он со всей силы загрохотал по кабинке пудовым кулаком.

– Дяденька, можно потише? – Дашенька закрыла свои розовые ушки руками. – У меня голова разболится.

– Какой я тебе дяденька?! – взвился легендарный певец. – Я – Матвей Рыло! Телевизор смотришь?

– Какая смешная фамилия! – впервые улыбнулась девчушка. – Но это совершенно не повод дубасить по стене. Кто-нибудь обязательно кинется, и нас освободят. Какой-нибудь дежурный электрик.

Матвей зорко взглянул на спутницу.

Да разверзнутся горы и выйдут из берегов моря! Она его (его!!!) совершенно не знает.

– Деточка, ты хоть догадываешься, с кем говоришь?

3.

Сегодня я застряла в лифте с каким-то престарелым придурком.

Небритый. С чёрными мешками под глазами. Воняет то ли блевотиной, то ли псиной.

Попросил у меня какой-то «мобильник».

Что это такое?

Потом упрямо намекал на своё грандиозное значение в России. С завыванием спел глупенькую песенку «Солнышко моё»…

Когда же кинется электрик, и нас освободят?

А потом незнакомец мне говорит:

– Крошка! (Он упрямо называет меня «крошкой», хотя я попросила называть меня нормально, Дашей). А не сделаешь ли ты мне минет?

Наверно, он затеял со мной какую-то игру.

Сначала «мобильник», потом «минет»…

– Минет – это что такое? Что-то музыкальное?

– Ты чего?

– Нет, правда… Минет, менуэт… Похоже.

Дядя вытаращил глаза:

– Крошка, хорош придуриваться.

– Так что же это такое?

– А вот что!

Дядя расстегнул ширинку и достал своего петушка.

В детском саду Москвы и в школе Парижа я вдосталь насмотрелась на это добро.

Смешнее всего мне показывал девятилетний Жак. Почему-то им страшно гордился.

Правда у моего попутчика по лифту петушок был гораздо крупнее и странно напряжен, а вокруг покрыт густой шерстью.

– Значит, это можно называть еще и так? – усмехнулась я. – Забавно! А зачем вы мне свой минет показываете? Это же некультурно!

Отросток дяди тут же завял.

– Угораздило же меня под Рождество оказаться в компании с дурой! – попутчик зло застегнул ширинку. – Рухнула с дуба!

4.

Сегодня выехал на концерт в «Олимпийский» в состоянии жуткого похмелья.

Впрочем, ничего нового.

Всё, как всегда.

Стоит мне за кулисами накатить грамм сто пятьдесят коньяку, сразу отпускает.

Но как мне добраться до кулис?

Я застрял с какой-то молокосоской в лифте.

Решил, что она одна из миллиона моих телепоклонниц.

Всё оказалось иначе.

Она словно рухнула с дуба.

Не знала значение ключевых для современной России слов – мобильник и минет. Похоже, не смотрит телевизор.

5.

И вовсе я не рухнула с дуба!

Просто я в России не жила почти десять лет.

Училась в специализированном интернате под Парижем. Он организован при католическом женском монастыре. И там всё, как в XVII веке. Даже контрольные писали гусиным пером. Да, что контрольные?!

Держали нас, девчонок, в исключительной строгости.

Ни телевизора, ни радио, ни газет…

Никаких контактов со сверстниками противоположного пола.

Мой папа, очень богатый и влиятельный в России человек, хотел тем самым уберечь меня от современного зла.

Наверно, уберег…

И вот вчера я очутилась на родине.

А утром следующего дня оказалась со зловонным чудилой в лифте.