Остановка в пустыне

Второго января, в глухую ночь,мой теплоход отшвартовался в Сочи.Хотелось пить. Я двинул наугадпо переулкам, уходившим прочьот порта к центру, и в разгаре ночинабрел на ресторацию «Каскад».Шел Новый Год. Поддельная хвоясвисала с пальм. Вдоль столиков кружилсягрузинский сброд, поющий «Тбилисо».Везде есть жизнь, и тут была своя.Услышав соло, я насторожилсяи поднял над бутылками лицо.«Каскад» был полон. Чудом отыскавпроход к эстраде, в хаосе из лязгаи запахов я сгорбленной спинесказал: «Альберт» и тронул за рукав;и страшная, чудовищная маска

оборотилась медленно ко мне.Сплошные струпья. Высохшие инабрякшие. Лишь слипшиеся пряди,нетронутые струпьями, и взглядпринадлежали школьнику, в мои,как я в его, косившему тетрадиуже двенадцать лет тому назад.«Как ты здесь оказался в несезон?»Сухая кожа, сморщенная в видекоры. Зрачки — как белки из дупла.«А сам ты как?» «Я, видишь ли, Язон.Язон, застярвший на зиму в Колхиде.Моя экзема требует тепла…»Потом мы вышли. Редкие огни,небес предотвращавшие с бульваромслияние. Квартальный — осетин.И даже здесь держащийся в тени

мой провожатый, человек с футляром.«Ты здесь один?» «Да, думаю, один».Язон? Навряд ли. Иов, небесани в чем не упрекающий, а простосливающийся с ночью на животи смерть… Береговая полоса,и острый запах водорослей с Оста,незримой пальмы шорохи — и вотвсе вдруг качнулось. И тогда во тьмена миг блеснуло что-то на причале.И звук поплыл, вплетаясь в тишину,вдогонку удалявшейся корме.И я услышал, полную печали,«Высокую-высокую луну».1966–1969

«Сумев отгородиться от людей…»

Сумев отгородиться от людей,

я от себя хочу отгородиться.Не изгородь из тесаных жердей,а зеркало тут больше пригодится.Я озираю хмурые черты,щетину, бугорки на подбородке…Трельяж для разводящейся четы,пожалуй, лучший вид перегородки.В него влезают сумерки в окне,край пахоты с огромными скворцамии озеро — как брешь в стене,увенчанной еловыми зубцами.Того гляди, что из озерных дырда и вообще — через любую лужусюда полезет посторонний мир.Иль этот уползет наружу.1966

1 сентября 1939 года

День назывался «первым сентября».Детишки шли, поскольку — осень, в школу.А немцы открывали полосатыйшлагбаум поляков. И с гуденьем танки,как ногтем — шоколадную фольгу,разгладили улан.Достань стаканыи выпьем водки за улан, стоящихна первом месте в списке мертвецов,как в классном списке.Снова на ветрушумят березы и листва ложится,как на оброненную конфедератку,на кровлю дома, где детей не слышно.И тучи с громыханием ползут,минуя закатившиеся окна.1967

Послание к стихам