Остановки в пути

«Дорогие родители, дорогой дедушка! — начинает Людмила, а отец тем временем в изнеможении опускается на диван рядом с мамой. — Я уже десять дней прохожу курс молодого бойца. У меня все окей, так что обо мне не беспокойтесь. Довольствие что надо, товарищи — хорошие парни, офицеры — джентльмены. Спим мы в казарме в общей спальне на пятьдесят человек. Это воспитывает чувство общности и взаимоуважение. Компания у нас подобралась разношерстная. Дуайт, например, из семьи бизнесмена, родом из Сакраменто, из Калифорнии, колледж окончил. А Боб, парень из Айдахо, ни читать, ни писать не умеет, а когда мы рассказываем анекдоты, чаще всего ни фига не понимает. Правда, поначалу у меня с некоторыми проблемы были. Один меня даже обругал "коммунистом чертовым", а все потому, что я из России. Я попытался ему втолковать, что я противник режима и эмигрант, но он таких слов не знал. Но скоро меня оставили в покое, потому что меня взял под свое покровительство наш инструктор, сержант Бромли. "Слушайте, задницы, — объявил он, — этот Фишлер — русский еврей. У меня среди новобранцев еще никогда еврея не было, тем более из России. Кто его хоть пальцем тронет, будет иметь дело со мной". Я вообще здесь, в лагере, что-то вроде знаменитости. Даже начальник КМБ, генерал Томас Арнольд, на первом же построении специально пожал мне руку и произнес: "Думаю, вы больше, чем кто-либо из новобранцев понимаете, что Россия — империя зла. Убежден, вы станете хорошим солдатом". Я страшно гордился, ну как же, генерал лично меня похвалил.

Распорядок, конечно, суровый. В шесть подъем, на завтрак отводится десять минут, чтобы в туалет сходить — тридцать секунд. Потом утренняя пробежка, пять миль, потом подготовка с оружием, стрельбы, рукопашный бой. Больше ничего сказать не могу — военная тайна, сами понимаете. В двенадцать обед, потом теоретические занятия в аудиториях, изучение тактики ведения боя. В семь ужин, потом мы свободны. Ну, еще форму в порядок приводим, автоматы. По вечерам в карты играем или болтаем, если еще остаются силы. Но вообще ко всему этому быстро привыкаешь. А самые сложные испытания у нас еще впереди. Через месяц — прыжки с парашютом, а в конце КМБ — учебноя газовая атака. Тогда нас всех загонят в газовую камеру…»

Людмила откладывает письмо и вытирает глаза бумажным платочком.

— Бедный мальчик, — рыдает она. — Бедный мальчик!