Останься моей

— Куда, ко-ко? — ухмыляюсь, на сестру смотрю. — За руль садись давай. Я что ли вас везти должен? Ты же задумала это путешествие.

Сажусь к Геле и сразу головой на ее ноги укладываюсь. Она расслабляется. Смутилась, что я ее с хозяйского места выгнал.

Целую карамельную коленку.

— Твоя задача сделать так, что б твой начальник уснул. — шепчу.

Карамелька наклоняется и мне в ухо произносит.

— Колыбельную при сестре я тебе петь не буду…

— А ты не такой стремный, как кажешься на первый взгляд… — смеется надо мной Светка и машину заводит. Чувствую, как трясется Карамелькин живот от смеха. Там еще один мой ребенок сидит. Вот это я расплодился…

Под девичье трещание я вырубаюсь.

Мыслей в голове — рой. За Карамельку переживаю. Лишь бы не расстроила ее эта бабка… Я в такие вещи не верю, но раз моей девочке так спокойнее будет, то я готов потерпеть эти «гадания на кофейной гуще».

В голове картинка рисуется мрачная: старая избушка, кошка черная, веники из трав кругом, бабка в платке… Разве что ступа с метлой возле дома не стоит.

Но приезжая на место понимаю, что мое мышление относительно гадалок покрыто штампами. Большой светлый дом в поселке, обшитый белым сайдингом. Много цветочных клумб во дворе. Нас встречает молоденькая девушка лет двадцати, записывает и просит немного подождать. К бабке живая очередь. Перед нами человек десять. Мы ожидаем в светлой просторной комнате, где установлен кулер с водой, стоят стулья, два дивана. Видимо бабка спросом в народе пользуется. Раз сервис такой и личная помощница.

Мужчина, с которым мы покурить выходим говорит, что нам еще повезло. Обычно и больше бывает. К ней со всех регионов люди за помощью обращаются. Сильная, мол женщина.

Очень на это надеюсь.

Карамелька со Светой болтают о детях. Мне нравится, что Геля с сестрой моей общий язык нашла. Я, если честно, немного переживал, что они общаться не будут. Геля с Маринкой дружит. Вдруг та ей мозг прополаскала хорошенько. Я бы не хотел, что бы меня делили…

— Громова Ангелина, пожалуйста проходите — в двери показывается девушка, которая нас записывала.

Геля на меня взгляд бросает и мы все вместе идем за помощницей.

Заходим в небольшую, светлую комнату. За столом сидит сухая женщина лет семидесяти. Голова белым платком покрыта, на глазах очки. На столе церковная свечка горит. Шарлатанка пойди. Антураж так себе. Не привлекает.

— Присаживайтесь. Свечка пусть погорит немного. Помолчите пока. С покойниками работали. Очистить надо… — рукой обводит комнату, сама в книжке что-то глазами читает, губы бесшумно двигаются.

Пару минут привыкаем к атмосфере.

Бабка рукой тушит свечку и новую зажигает. На Гелю смотрит.

— Воды в стакан налейте и мне подайте.

Ангелина с места поднимается и к графину тянется.

— Не смей к воде приближаться. — Строго. — Кто-то другой пусть нальет.

Ангелина напряжено на место возвращается. Я руку ее холодную сжимаю. Замечания бы сделал бабке, да я тут не главный. Нельзя так! Геля и без того бледная, а после ее строгих слов в обморок грохнуться готова.

— Подойди. — мне говорит.

— Мы девушку привезли… — киваю на жену.

— То, что ты руководить любишь и умеешь я итак вижу. Вы с ней связаны. Ребенок у вас. Не спорь! Садись!

Я сажусь. Не знаю, на хера мне это надо, но раз Ангелине от этого стать может стать легче…

Бабка возле моего лица свечкой водит, в глаза заглядывает. А мне заржать хочется. Глаза сквозь очки у нее конечно…

— Бедовый ты парень… — начинает бабка. — Не желанный, не крещеный… Красивый, умный, а на земле тебя не ждали, как- будто…

Бах! Бах! Бах!

Сразу так неприятно.

— Проклинала тебя сильная кровь, когда у матери в животе был. Да и мать аборт сделать хотела… До сих пор винит себя за эти мысли.

Про аборт не знал. Полоснуло больно. Конечно я понимал, что я не желанный… Но… Неожиданно. На пару секунд глаза вниз опускаю, что бы услышанное переварить.

А проклинала наверное родня биологического отца. Там кровь у меня горячая, восточная. Возможно сильная.

Бабка ненадолго замолкает, а я понимаю, что не такая уж она шарлатанка. То что она мне говорит, слышать я не хочу. Но и поток информации, что сейчас из старушки выливается я почему-то не останавливаю.

— Судьба у тебя плохая была… Жизнь короткая должна была быть… — вновь свечкой возле моих глаз. — Но тебе жизнь, как будто переписали.

Мы с девчонками пересматриваемся.

— Она переписала. — На мою Карамельку показывает. — Напоила чистой водой и вслух что-то крикнула. Выкупила тебя за деньги у нее — последнее шепотом.

Мы с Гелей долго друг на друга смотрим. Я вспоминаю наше знакомство. Она ж мне воду купила.

— Пусть эта вода очистит Вас и вымоет из этого красивого тела всю грязь и пошлость! Аминь! — тихо произносит Карамелька. Точно… Именно эти слова она в тот день мне сказала.

— Аминь еще сказала. Печать поставила. — бабка добавляет.

Снова свечкой возле глаз.

— Ладно, давай ты теперь. — на Карамельку смотрит. — Потом еще скажу про тебя. — мне говорит. Пока огонь хорошо горит всех посмотрю.

— Тебя не надо- Светке машет, та улыбается. — У тебя все хорошо. Про дочку спросить хочешь, знаю. Беременна ты уже ей.