Останься ради меня (ЛП)

— Думаю, сегодня вечером нужно приготовить печенье, что скажешь?

Он кивает, и они направляются в дом, оставляя Деклана, Коннора, Сидни и меня снаружи. В доме мрачно, грустно, и кажется, что все погружа в реальность того, что мы, возможно, потеряли его.

Коннор прочищает горло.

— Это ожидание… оно, блядь, убивает меня. Я, блядь, не могу с этим справиться.

Деклан кивает.

— Спасатели все еще работают, даже несмотря на ветер, а Кэтрин с мужем и его командой также занимаются поисками. Мы просто должны сохранять оптимизм.

— Ты когда-нибудь терялся в лесу? — спрашивает Коннор, поднимаясь на ноги и перебирая руками волосы. — Одно дело, когда ты знаешь, что люди догадываются, где ты находишься, но когда ты оказываешься там без припасов…

Джейкоб не обучен справляться с этим.

— Ты не можешь начинать это дерьмо, Коннор, — предупреждает Деклан.

— Ни хрена я не начинаю! Ты же не хочешь сказать, что я единственный, кто так думает. Он сейчас там, а я…

— Ты не можешь его спасти, — говорит Сидни, и по ее щеке катится слеза.

Он прислоняется к стене, откидывая голову назад.

— Я не могу его спасти.

Мое сердце разрывается, когда я слышу боль в его словах. Мы пытаемся, видит Бог, пытаемся, но это изматывает нас всех.

Элли возвращается и подходит к нему, притягивая Коннора к себе, чтобы обнять. Он обхватывает ее руками, прижимаясь к ее спине и зарываясь лицом в ее шею.

— Этого не должно было случиться ни с кем из нас.

Его жена успокаивает его, ее руки скользят по его волосам, когда она шепчет.

— Ему есть за что бороться, Коннор. Не иди по этому пути, пока мы не узнаем.

Все взгляды обращены ко мне. Деклан встает, подходит, целует Сид в щеку, а затем поворачивает голову ко мне.

— Прогуляешься со мной? Думаю, нам обоим не помешает передохнуть.

Я устала, но не могу продолжать сидеть здесь. И я не могу смириться с мыслью, что я — единственная причина, по которой он хочет жить, и не могу смотреть, как рушится его семья. Поэтому я поднимаюсь на ноги и киваю.

— Конечно.

Мы с Декланом не так уж много времени проводили за разговорами. На барбекю он всегда немного сдержан и больше наблюдает за происходящим. Он присоединяется к шуткам и всегда мил, но он не такой, как Джейкоб или Коннор, которые разговорчивы. Шон милый, но, как правило, немного застенчивый. Тот факт, что Деклан просит меня прогуляться с ним, определенно сбивает меня с толку. Свет его фонаря и луна наполняют воздух вокруг нас, пока мы идем прочь от дома, и никто из нас ничего не говорит, но я не знаю, что бы я сказала. Слова словно бы вырвались из моего рта и разлетелись по всему миру, оставив лишь кусочки и ничего целого.

Когда проходит еще несколько минут, Деклан наконец-то говорит.

— Как бы я ни ненавидел эту ферму, я всегда ее любил. Здесь я стал кем-то, как и мои братья. Не все из этого было хорошим, но мы вчетвером всегда делали друг друга лучше.

Я представляю их вчетвером, повсюду грязь, когда они гоняются за животными, все они улыбаются с ярко-зелеными глазами и дружбой, которую никто не может разрушить.

— Я думаю, вы все до сих пор такие.

— Так и есть. Даже когда мы не были близки друг к другу, я не сомневался, что, если мы будем нужны друг другу, мы будем рядом.

Падает слеза.

— Я бы хотела… Я бы хотела, чтобы мы могли быть там сейчас — ради него. Ему нужна помощь, и никто из нас не может ничего сделать, кроме как сидеть здесь и ждать.

— И это меня убивает, — признается Деклан.

Мы подходим к участку с красивым деревянным забором и большими деревьями, которые обдувает ветер. На меня наваливается странное чувство спокойствия. Я не могу его объяснить.

— Где мы? — спрашиваю я.

— Здесь похоронена моя мама. Мы вчетвером часто сюда приезжаем, поэтому здесь много цветов.

— Джейкоб много рассказывал мне о ней.

Деклан берет другой фонарь, стоящий рядом со скамейкой, и зажигает его, прежде чем сесть. Я придвигаюсь к нему, чувствуя пустоту и холод.

— Джейкоб всегда был самым трудным из нас, — начинает он. — Помню, когда ему было лет шесть, он упал с лошади. Моя мать была вне себя от беспокойства, переживая, что он что-то сломал, но он вскочил с улыбкой и попросил поехать еще раз. Она даже не стала рассматривать эту идею.

Я смеюсь один раз, и это больше похоже на вздох.

— Ты думаешь, что с ним все будет в порядке?

Деклан качает головой.

— Я бы хотел в это верить, но я также напуган.

— Я тоже.

— Джейкоб когда-нибудь рассказывал тебе про истину стрелы?

— Нет. По крайней мере, я не помню.

Он хихикает.

— Когда мы были маленькими, наша мама решила, что это будет особой пыткой — заставить всех нас выучить эту поговорку про стрелу. Если представить себе четырех мальчишек, которым было совершенно неинтересно повторять эту дурацкую фразу каждый раз, когда мы въезжали на подъездную дорожку, то я клянусь, что это еще хуже. Мы жаловались и стонали, но мама с этим не соглашалась. Она сидела в конце подъездной дорожки, ругала нас и все равно заставляла повторять эту фразу.

— А какая у тебя?

— Верный второй выстрел разделит первую стрелу и создаст прочную траекторию.

Я на минуту задумываюсь над этим, размышляя о том, что она могла ему сказать.