Остап Бендер в Крыму

— О, нет, нет, бузой у нас тоже на базаре торгуют. Ее я не употребляю, она хмельная, — говоря это, хозяйка выставила на стол хрустальный графин с чистой, как слеза, водой и два сверкающих градировками рисунков стакана. — Прошу, охлажденная, благотворна для любого организма.

Компаньоны наполнили стаканы на две трети и со словами благодарности выпили минеральную — целебную «Феодосию».

— Действительно, отличная, хозяюшка, водичка ваша.

— Мягкая и вкусная, — подтвердил Балаганов.

— С каким-то необыкновенным вкусом, правда, коллега?

— Да-да, вы правы, вода… — хотел еще что-то сказать хвалебное в адрес воды Балаганов, но, очевидно, фантазии на большее не хватило.

— Так, что вас интересует, граждане-товарищи, не знаю, как вас величать, спросила мамаше приемной дочери с таким же именем и отчеством, как и у нее.

— Да, я — Петр Николаевич, — привстал Остап, галантно качнув головой.

— А я — Александр Александрович, — не моргнув глазом, представился и Балаганов.

— Ну, а я… вам уже известна, а по фамилии — Масадова.

— Очень приятно, любезнейшая Фатьма Садыковна. Так вот, для нашего газетного и радиовещательного репортажа… — начал великий комбинатор уже известную преамбулу того, что их интересует, и почему они приехали к ее дочери.

— О, это любопытно, и очень интересно, что Советская власть интересуется прошлым. Но, что я могу сказать, уважаемые… Дочь много мне рассказывала о том, как уезжала ее хозяйка графиня Воронцова-Дашкова.

— Простите, а вы что, не проживали с ней тогда во дворце? — налил себе еще немного воды Бендер.

— Нет, не проживала. Я с мужем жила в Феодосии, правда, не в этом доме, а в гораздо лучшем, в центре города, так как мой покойный муж служил на табачной фабрике Стамболи. Ну, а после революции, как вам известно, началось совсем другое. Муж вскоре умер, а я с дочкой купила этот домик и переехала сюда. Фатьмачка мне много рассказывала, но что касается жизни самой графини в канун отъезда ее из Крыма, то… Знаю только одно, граждане-товарищи, когда мы с мужем побывали у нее в гостях, то она и ее подруги жаловались, что им было приказано все время находиться в своих комнатах, свободное хождение по замку было запрещено, а к графине являться — только строго по вызову. Все это, как потом стало известно, было связано с предстоящим скорым отъездом графини из Крыма. Но, несмотря на эти строгие ограничения, Фатьмачка и ее коллеги узнали, что штабс-ротмистр Ромов и два офицера, которые поселились во дворце, проводили какие-то ремонтные работы…

— А в каком месте, в каком месте? — поторопился спросить великий искатель.

— Ну, это уж, Петр Николаевич, мне совсем неведомо. Вот передадите привет от меня Фатьмачке, возможно, она вам и подскажет, если знает что-либо об этом больше, чем мне рассказывала. Может, вас арбузиком угостить, а? — с улыбкой спросила хозяйка. — Больше ничего, к сожалению, не могу вам сообщить. Так арбузика?

— Нет, нет, мы очень вам благодарны, дорогая хозяюшка, очень, — встал Бендер, а за ним и Балаганов.

И уже во дворе вновь искренне благодарили за полученные сведения, о ценности которых женщина и не подозревала. Вышли к ожидающему их Козлевичу прогуливающемуся у автомобиля.

— Ну, что же, чем богата, тем и рада, — провожала гостей Садыковна до машины. — Вам счастливой дороги, а мне побелку надо закончить…

Когда отъехали, Остап сказал:

— Вот видите, детушки, а вы сомневаетесь. Ведь клад наверняка есть. С какой это стати, Адам, перед самым отъездом графини, штабс-ротмистр Ромов с двумя офицерами затеяли ремонтные работы во дворце?

— И без вызова графини прислуге строго запретили ходить по дворцу, Адам Казимирович? — высказался и Балаганов.

— Не будь я Остапом-Сулейманом-Бертой-Марией-Бендером, если не выужу у двух оставшихся в нашем арсенале горничных, где проводились ремонтные работы!

— Да, Остап Ибрагимович, — согласился Козлевич, — к чему какие-то ремонтные работы, если графине бежать?

— Вот именно, а вы сомневаетесь все, голуби мои…

— Если по справедливости, то да, сомневался, командор. Но есть ли он там еще, этот клад? Ведь прошло столько времени, — рассудительно поднял руку, выставив указательный палец, Балаганов.

— Да, это резонно, Остап Ибрагимович. Не выбрали ли этот самый тайник уже до нас? — произнес Козлевич, взглянув на своего молодого компаньона.

— Не будем время терять, камрады. Гоним в Симферополь, а оттуда по направлению на Евпаторию, в город Саки.

«Майбах» прощально пронесся по улицам Феодосии и помчался к Симферополю.

Глава XVII. ПОЕЗДКА В ГОРОД САКИ

Великий предприниматель-путешественник раскрыл свой неизменный дореволюционный путеводитель и прочел своим друзьям: