Остатки разума

Для меня это были не просто слова. С братом мне и правда очень повезло. Иван Черёмуха – моя опора и поддержка. Да, фамилия у нас, что надо. А в моём случае родители и с именем перемудрили. Отец любил повторять, что Анжела – его любимое имя. Для меня же оно ассоциировалось с той лошадью из советского мультфильма «Марусина карусель», и мне оно ужасно не нравилось. Со временем отцовской любви к этому имени нашлось объяснение. Женщину всей его жизни звали Анжелика Зотова. Это ещё куда ни шло. Только вот приучить людей называть тебя меня Анжеликой, когда они с детства привыкли звать тебя не иначе, как Анжелой, было нереально. Дома я была Мухой, причём только я. Брата эта участь миновала. В школе добрая половина класса называла меня просто Черёмухой. Хорошо, хоть так. Могло быть и хуже. Наличие старшего брата давало определённые привилегии. Я же всю жизнь буду благодарна ему за всё. За вкусные завтраки по утрам, за косички и хвостики, которые он непонятно, где и как научился плести получше некоторых мамочек, за походы по магазинам, за выученные уроки, над которыми он засиживался со мной допоздна, да просто за то, что он всегда рядом. Он сделал всё, чтобы в школе я не выглядела неухоженной замарашкой. И пусть я не одевалась по последней моде, но всегда была опрятной. Такой уверенный середнячок. Меня это устраивало, я не любила быть на виду, чуть ли не в комочек сворачивалась, когда на меня вдруг переключалось всё внимание класса. Отвечать у доски, само собой, для меня было пыткой. И изгоем быть тоже не хотелось. Прямо скажем, перспектива незавидная. На тебя либо всем плевать, либо ты становишься вечным объектом для насмешек и издёвок. Во втором варианте, опять же, повышенное внимание к твоей персоне. Для меня прям два в одном.

– Куда ты ездил с утра? – уже сидя в машине, спросила я.

Ванька слегла нахмурился.

– Мух, ты только не переживай раньше времени, – немного помолчав, начал брат, – мы с Ниной нашли неплохую квартиру, сегодня договор оформляли, – и поспешно добавил, – ты главное знай, если у тебя не срастётся с общежитием, ты всегда можешь пожить у нас, – он как-то виновато посмотрел на меня и легонько сжал мою руку.

– Всё в порядке, – я старалась говорить бодро, пытаясь успокоить брата, – вы молодцы, давно пора, – и добавила, – а с общежитием всё получится, вот увидишь, – я улыбнулась.

Ванька немного расслабился, как мне показалось, а я отвернулась к окошку и на меня нахлынули воспоминания.

Мне было 14. В тот день, кроме меня дома никого не было. Именно тогда отчим решил заскочить на обед, но я была уверена, что он на это и рассчитывал. Я затеяла уборку и как раз домывала посуду. Заметить его приближение раньше я не смогла. Может из-за шума воды или просто о чем-то задумалась, сейчас уже и не вспомнить. Опомнилась я, когда он был уже слишком близко. Он буквально припечатал меня к раковине всем своим мерзким сальным телом. Одной рукой он обхватил меня, полностью сковав мои движения, а другая шарила по мне, стараясь добраться до самых потаённых мест. Я пыталась вырваться, с ужасом понимая, что ослабить хватку взрослого озабоченного мужика мне не под силу. «Отпусти!» – крикнула я в отчаянии. «Лучше молчи или хуже будет!» – услышала я в ответ. Его мерзкое дыхание обжигало мне шею. А его рука, тем временем, опустилась ниже и нырнув мне под юбку, двинулась выше. Я даже боюсь представить, чем это могло закончиться, если бы в тот момент не раздался голос Лёньки Кораблёва: «Эй, Черёмуха, ты дома?» «Я здесь!» – что есть мочи заорала я. Отчим отскочил от меня, он тяжело дышал, сверля меня безумным взглядом. У меня же руки от страха и ненависти тряслись, как сумасшедшие. Я бросилась на улицу. Тогда меня спас соседский мальчишка, которому свой всклокоченный вид и сбивчивое дыхание я объяснила интенсивностью своей уборки.

Слёзы жгли глаза, словно я только что пережила этот ужас снова. Меня трясло.

– Эй, Муха, ты чего? – Ванька остановил машину и повернул меня к себе, взяв за плечи. – О чём это таком ты думаешь, что слёзы градом? С ума сошла? Сколько раз тебе говорил, не мучай себя так, не надо, – он прислонил мою голову к своему плечу и погладил по волосам, – ну хочешь я всё отменю, только не расстраивайся, не плачь.

– Нет, Ванечка, ты что?! – я резко подняла голову, – не надо, я в порядке, правда. Просто не могу поверить, что скоро этот кошмар может закончиться.